Дети стали приходить в себя. На лицах было изумление, а у кого-то даже страх. Одна девочка плакала. Мила обняла её и принялась успокаивать:
– Всё хорошо, птицы улетели, не бойся!
Миша Морозов подошёл к учителю и спросил:
– Что это было, Игорь Валерьевич?
– Пока сам не знаю. Спросим сейчас у местного.
Водитель нервно курил прямо в автобусе. Физрук дал ему знак, что сигарету надо выбросить и задал вопрос:
– Это что у вас за мелочь такая агрессивная летает? Не очень гостеприимно нас тут встречают.
– Сам впервые такое вижу. Это лесной конёк, похоже. Птичка чуть мельче воробья. Какая муха его укусила – не пойму. Прямо чудеса какие-то.
К автобусу стали стягиваться не на шутку перепуганные школьники. Вид у них был, как будто через колючие кусты перебирались – у кого руки, у кого лицо расцарапаны. Мила показала Тёме царапки на плече, а он ей своё ухо.
– Такое ощущение, что они мне его оторвать пытались, – посмеялся мальчик, хотя ранки сильно щипали.
У Ивана со лба текла кровь. Мила подошла и протянула ему бумажный платочек. Он вытер, но капелька проступила вновь. Когда водитель принёс аптечку, девочка взяла перекись, оторвала кусок ваты, смочила его и прижала ко лбу.
– Держи! – скомандовала она и пошла помогать другим.
Артём не переносил вида крови, но исподтишка наблюдал за Ваней. В тот момент ему хотелось зарыть топор войны, но гордость мешала подойти первому. Надеялся, что будет более подходящий случай.
Обрабатывая другу ухо, Мила рассказывала:
– Такое ощущение, что птица клювом Ивану в лоб заехала, со всей силы. Рваная рана, хоть зашивай.
Помолчав немного, девочка добавила:
– Интересно, а у тебя ухо уже завтра заживёт?
Тёма пожал плечами.
– Сам не знаю.
Откуда-то из автобуса были слышны чьи-то стоны. Казалось, что человеку нужна скорая помощь. Физрук поднялся по ступенькам и увидел сжавшегося в комок Максима Суворова.
– Где болит? – спросил Игорь Валерьевич.
Макс показал на закрытую левой ладонью щёку. Мужчина вывел его из автобуса, позвал Милу и попросил обработать однокласснику рану. Но тот категорически отказывался отрывать руку от щеки. Все, кто стоял рядом, стали уговаривать:
– Ты что, в инфекционное хочешь загреметь? Вдруг они каким-нибудь птичьим гриппом болеют! Надо хотя бы перекисью обработать.
Максим сдался и опустил руку. Птица расцарапала ему щёку от уголка рта до середины щеки. Складывалось впечатление, как будто на лице ухмылка. Миша Морозов первым заметил это и засмеялся.