– Герман Алексеевич неофициально курирует мою предвыборную кампанию. И очень помогает, – тихо сообщает мне Щукин, пока мы неспеша движемся в зал.
Мне даже ответить нечего, слова застревают в горле. Поворачиваюсь к Диме и внимательно всматриваюсь в его лицо. Он серьезен как никогда. И искренне верит в то, что говорит.
Пусть так. Не мое дело!
– Будь любезнее с ним, – добивает меня полупросьбой-полуприказом.
– Может, еще в постель к нему лечь? – вспыхиваю я на нервах. – Ради твоей предвыборки.
Закусываю губу, пожалев о своих чересчур грубых словах. Но поздно…
– Неплохая идея, – задумчиво тянет Щукин, потирая подбородок. – Когда сможешь? Маше на пару часиков няню найму, – смотрит на меня без тени насмешки.
Он серьезно сейчас? Я ведь не удивлюсь! От него можно чего угодно ожидать. Приоткрываю рот, хватая воздух, но не могу ничего ответить от шока.
– Да шучу я, – смеется Дима слишком громко, но, к моему удивлению, Маша не пугается. – Глупая, – добавляет хрипло. – Видела бы ты свое лицо сейчас.
Притягивает к себе ближе и как бы невзначай чмокает меня в висок. Наклоняется к уху и шепчет, дыханием вызывая мурашки на коже:
– У Емельяненко бабы эффектнее. Так что придется тебе довольствоваться мной. Пока я добрый и еще не член правительства, – слегка целует в шею, но мне и этого хватает, чтобы вздрогнуть и покраснеть.
Резко вырываюсь из объятий Димы, отступаю на пару шагов и застываю на месте, хмурясь и негодуя.
– Дима, еще одно слово – и мы с Машей уйдем отсюда!
Испепеляю наглого Щукина недовольным взглядом, а он поднимает руки в знак капитуляции. Конечно, Дима не может остаться сегодня без «фиктивной семьи». Он же так настроился на образ семьянина.
– Кать, я не прошу лебезить, – произносит спокойным тоном. – Просто у тебя такой вид, будто тебя вот-вот стошнит на Емельяненко. Постарайся расслабиться. На Машу переключись, – зачем-то треплет малышку за щечку. – Ты когда с ней возишься, то перестаешь выглядеть… стервой, – последнее слово произносит одними губами, себе под нос, но я все равно слышу.
Обиженно фыркаю и ускоряю шаг, но Дима лишь вздыхает недовольно, будто только что упрочился в своем мнении по поводу меня. По пути лишь мельком успеваю взглянуть на внутреннее убранство зала в японском стиле: легкий изящный бамбук, бумага из сухих листьев, восточные сюжеты на стенах, столики четких прямоугольных форм, декоративные деревья бонсай… Интерьер лаконичный и практичный. Мне могло бы здесь понравится, если бы не Щукин…