Но моя река – да с твоей рекой,
Но моя рука – да с твоей рукой
Не сойдутся, Радость моя, доколь
Не догонит заря – зари.
В этих обращениях очень ярко проявляется сама суть поэзии Цветаевой – придуманный, идеальный мир, с бесплотными символами, весь – в аллюзиях и эмоциях, насквозь литературный, искусственный, но – парадокс – от этого не менее живой. Просто это – Другой мир. Может, даже Потусторонний.
Именно тогда, в роковом 16-м году, в поэзии Цветаевой так отчетливо, так громко зазвучал мотив Смерти Поэта.
Поэт, убитый Жизнью. Какого поэта не убили? – скажет Марина много лет спустя.
Одно из лучших ее стихотворений той поры заканчивается пророчески:
А этот колокол там, что кремлевских тяже́ле,
Безостановочно ходит и ходит в груди, —
Это – кто знает? – не знаю, – быть может, —
должно быть —
Мне загоститься не дать на российской земле!
Стихи Цветаевой печатаются в Москве и Петрограде в соседстве с Брюсовым, Ахматовой, Кузминым, Мандельштамом. Она становится известным в России поэтом. И она целиком отдается любимому делу – и на бумаге, и в душе…
Тогда же, на исходе 16-го, появляются стихи Марины, которые и сейчас – и, наверное, уже навсегда – не оставят равнодушными:
Я бы хотела жить с Вами
В маленьком городе,
Где вечные сумерки
И вечные колокола.
И в маленькой деревенской гостинице —
Тонкий звон
Старинных часов – как капелька времени…
И большие тюльпаны на окнах…
И, может быть, Вы бы даже меня не любили…
«Версты» – называется вышедшая в 1922 году книга стихов 16-го года, куда вошло в основном все написанное той Цветаевой, которую мы сейчас знаем и любим.
Тем временем, в России – Февральская революция. Марина, словно предчувствуя трагедию, которая разыграется в июле 1918 года в Екатеринбурге, пишет пророчески:
Грех отцовский не карай на сыне.
Сохрани, крестьянская Россия,
Царскосельского ягненка – Алексия!
Спустя двадцать лет она напишет «Поэму о Царской Семье».
13 апреля 1917 года у Цветаевой родилась дочь Ирина. Она больше похожа на отца – Сергея Эфрона, с его огромными библейскими глазами. Марина вначале хотела назвать ее Анной, в честь Ахматовой. «Но ведь судьбы не повторяются!» – записала она в тетради.
Нет, не зря, не случайно появляются у Цветаевой строки:
С хлебом ем, с водой глотаю
Горечь-горе, горечь-грусть.
Есть одна трава такая
На лугах твоих, о Русь!