Жемчужины русской поэзии - страница 8
Шрифт
Интервал
Братья, рюмки наливайте!
Лейся через край вино!
Всё до капли выпивайте!
Осушайте в рюмках дно!
Мы живем в печальном мире;
Всякий горе испытал,
В бедном рубище, в порфире, —
Но и радость Бог нам дал.
Он вино нам дал на радость,
Говорит святой мудрец:
Старец в нем находит младость,
Бедный – горестям конец.
Кто все плачет, все вздыхает,
Вечно смотрит Сентябрем, —
Тот науки жить не знает
И не видит света днем.
Все печальное забудем,
Что смущало в жизни нас;
Петь и радоваться будем
В сей приятный, сладкий час!
Да светлее сердце наше,
Да сияет в нем покой,
Как вино сияет в чаше,
Осребряемо луной!
1791
Осень
Веют осенние ветры
В мрачной дубраве;
С шумом на землю валятся
Желтые листья.
Поле и сад опустели;
Сетуют холмы;
Пение в рощах умолкло —
Скрылися птички.
Поздние гуси станицей
К югу стремятся,
Плавным полетом несяся
В горних пределах.
Вьются седые туманы
В тихой долине;
С дымом в деревне мешаясь,
К небу восходят.
Странник, стоящий на холме,
Взором унылым
Смотрит на бледную осень,
Томно вздыхая.
Странник печальный, утешься!
Вянет Природа
Только на малое время;
Всё оживится,
Всё обновится весною;
С гордой улыбкой
Снова Природа восстанет
В брачной одежде.
Смертный, ах! вянет навеки!
Старец весною
Чувствует хладную зиму
Ветхия жизни.
1789, Женева
Выздоровление
Нежная матерь Природа!
Слава тебе!
Снова твой сын оживает!
Слава тебе!
Сумрачны дни мои были.
Каждая ночь
Медленным годом казалась
Бедному мне.
Желчию облито было
Всё для меня;
Скука, уныние, горесть
Жили в душе.
Черная кровь возмущала
Ночи мои
Грозными, страшными снами.
Адской мечтой.
Темное сердце вздыхало
Ночью и днем. —
Тронули матерь-Природу
Вздохи мои.
Перст ее, к сердцу коснувшись,
Кровь разжидил;
Взор ее светлый рассеял
Мрачность души.
Всё для меня обновилось;
Всем веселюсь:
Солнцем, зарею, звездами,
Ясной луной.
Сон мой приятен и кроток;
Солнечный луч
Снова меня призывает
К радостям дня.
13 декабря 1789, Женева
А.Н. Радищев
1749–1802
Бова
(Отрывок)
Из среды туманов серых
Времен бывших и протекших,
Из среды времен волшебных,
Где предметы все и лица
Чародейной мглой прикрыты,
Окружении нам казались
Блеском славы и сияньем;
Где являются все вещи
Исполинны и иройски,
Как то в камере-обскуре;
Я из сих времен желал бы
Рассказать старинну повесть,
И представить бы картину
Мнений, нравов, обычаев
Лет тех рыцарских преславных,
Где кулак тяжеловесный
Степень был ко громкой славе,