Ростопчин со всей почтительностью попытался объяснить эту же
самую мысль, но Мария Фёдоровна осталась непреклонна:
- Фридрих Второй ограбил все германские земли.
- Так когда оно было-то?
- А ответить за это должен сейчас!
- А Наполеон - всю Европу! - привожу ответный аргумент и
пытаюсь перевести разговор на иную тему. - А англичане обчистили
весь мир, включая обе Индии.
- Какие мерзавцы! - женское внимание тут же меняет свой
интерес. - Но мы этого так не оставим, Ваше Величество?
- Несомненно, дорогая.
Успокоенная таким образом императрица удалилась, позволив нам за
кофием и чубуками наконец-то перейти к обсуждению действительно
серьёзных проблем.
- Фёдор Васильевич, ответ от Папы Римского так и не
получен?
Ростопчин разводит руками и молчит. Вот так же молчал, когда я
отправил в Рим письмо с предложением перенести престол Святого
Петра в Россию. Зачем это сделал? Представления не имею - многие
мои поступки так и остались загадкой для меня самого.
- Известий нет, Ваше Императорское Величество.
- Ждём ещё неделю, и тогда… и тогда распространите среди
иностранных посланников слухи о моей злой шутке. Именно так.
- Будет исполнено! - канцлер склоняет голову, одновременно
копаясь в папке с бумагами, и на край стола ложится чуть желтоватый
лист. - Вот осмелюсь обратить Ваше внимание на этот документ. Донос
на Кутузова.
- С каких это пор анонимные письма стали документами?
- Оно подписано, Ваше Императорское Величество.
Документ 8
Нету свободы
Днесь на земли:
Цепи, оковы,
Душу и тело
Вечно стесняя, к гробу гнетут.
Жалобно стонет
Бедный в плену;
Плачет, рыдает -
Кто помощь дает?
Руку протянет - слезы сотрет?
В лоне распутства
Дремлет деспот;
Алчет ли крови -
Льют для него.
Мстящую руку кто вознесет?
Бедный, несчастный,
Слезы сотри!
Изверг могущий!
Нас трепещи:
Мы равновесье в мире блюдем.
Анонимная масонская песня 1799г.
Глава 7
- Ваш завтрак, господин Блюмберг! - шкипер шведской
скорлупки разговаривал на столь скверном немецком языке, что
Бенкендорф не мог точно определить от чего его больше мутит - от
качки и мыслей о еде, или от этого голоса.
- Засунь свои харчи себе в…, - по-русски ответил Александр
Христофорович, зажимая рот перчаткой. Себе, разумеется, потому что
моряк нисколько не страдал от некоторых неудобств путешествия. -
Когда будем в Копенгагене?