Над несчастной, поникшей Сашей, засучив рукава яркой униформы, возвышалась, дородная продавщица, до тридцати пяти лет, ярко накрашенная, злая, как сто чертей и что-то орущая прямо в, раскрасневшееся от стыда и ужаса, Сашенькино лицо.
– Ходють тут, всякие, коровы неуклюжие, ничего не покупають, а, токмо, посуду бьють, да йогурты мнуть!
– Новенькая! – безошибочно определила, удрученная падением, Сашенька. – Разговаривать с покупателями вежливо, еще не научилась! Долго здесь не продержится! Нет-нет, не в этом магазине.
С трудом выбравшись из раздавленного ящика, потирая мягкое место, ушибленное при падении, Сашенька обозрела место несчастного случая.
Последствия приземления на скользкий пол оказались не так плачевны, как представлялось вначале. Конечно, единственная приличная юбка оказалась испорчена, хотя Сашенька надеялась на то, что ей, как-то удастся устранить эти кошмарные, бело-розовые пятна, хищно вцепившиеся в любимый наряд.
Йогурт, по всей видимости, попался её любимый – повышенной калорийности, с кусочками настоящей клубники.
Александре посчастливилось свалиться в ящик, наполненный этим нежным продуктом – яркие пластиковые пакеты разлетелись по всему проходу, валяясь тут и там, а, вот некоторые, расплющенные, пожертвовали своим содержанием, чтобы обляпать юбку девушки неаппетитной массой.
– Что делать будем? – вращая глазами, надрывалась продавщица, на бейджике которой, чёрным по белому, читалось: «Галина Картанова». – Оплачивать, девушка, товар испорченный, сами станете, добровольно или мне охрану вызвать?
Сашенька, едва взглянув на свою, некогда приятного кремового цвета, юбку, за малым не расплакалась – отстоять двенадцать часов в упаковочном цехе, прийти за молоком и так вляпаться.. В полном смысле этого слова.
– Вызывайте! – поджав губы, твердо произнесла Саша, изо всех сил стараясь сдержаться и не проливать слез по погубленной юбке. – Вы сами виноваты – понаставили ящики на самом проходе, людям куда деваться?
– Остальные куда-то деваются! – распаляясь, продавец по имени Галина, не желала успокаиваться. – Одна ты тут такая…умница, г-м, отыскалась! А, если все падать начнут, валяться, крупу рассыпать, помидоры давить, майонез растаптывать? Заплатишь, как миленькая и нечего тут слезу пускать. Москва – слезам не верит!