– Вадя начал, пусть и рассказывает. Мне эта история никогда не нравилась. Я её всегда побаивался.
Вадим уловил, как дрогнул голос Веника, но не придал этому особого значения. Он, оторвал от костра пристальный взгляд и посмотрел на товарищей. В глазах играли отблески огня, придавая им зловещее выражение. Обстановка была как раз для подобных рассказов. Мрак сгустился настолько, что отойди на десяток метров от костра, и потеряешься в ночи. Ветер, тянувший вниз с горной гряды, притих, и теперь слабо покачивал ветви молодых дубков, рождая чуть слышный шёпот листвы. Внизу, в трёх минутах ходьбы журчал сай, быстрый горный ручеёк, который можно перейти вброд в любом месте. Он пел свою нескончаемую песню, жур-жур-жур. Где-то ухал филин, проснувшийся, когда солнце, свалившись за хребет, уступило место ночи. Вдалеке будто плакали дети, это выли шакалы тонкими голосами.
– Я тогда в шестой класс перешёл, – начал Вадим, отсев чуть дальше от костра. – Меня на две смены отправили в лагерь, «Орлёнок». Кстати, он рядом, километров двадцать отсюда, если по серпантину, за перевалом.