Неподвижно стоя в дверях, женщина исподлобья взглянула на профессора. Руки, слегка припорошенные мукой, были отведены в стороны от черного платья.
– Нет, – ответила она. – Гарсиа все время был здесь.
Николаса пронзило током. Он рванулся вперед. В изумлении, с трудом произнося слова дрожащими губами, он умоляюще воскликнул:
– Магдалина!..
– Тише, пожалуйста! – Галеви снова повернулся к поварихе. – Во-вторых, устроил ли Гарсиа в воскресенье ночью пьяную оргию?
– Нет, сеньор… – Ее неподвижное лицо словно было вырублено из дерева. – Гарсиа не пьет.
– Значит, он не бил вас и не напугал Николаса?
Она мотнула головой:
– Гарсиа – хороший человек. Это все знают. Он никогда в жизни меня не бил.
– Ох, Магдалина!.. – душераздирающе крикнул Николас. – Как ты можешь?! Ты же знаешь, что он тебя ударил. В буфетной. Ты так плакала! Это было ужасно. И у него был нож… – Он замолчал, охваченный тошнотворным страхом.
– Достаточно, Магдалина, – сказал Галеви. – Спасибо, что уделили нам время.
Какое-то мгновение повариха не двигалась, будто не веря, что ее отпустили. Во время допроса бычьи глаза Магдалины были тупо устремлены на профессора, но теперь на секунду метнулись в сторону Николаса. Она не утратила самообладания – опущенные уголки губ не шевельнулись, – но вдруг, с неожиданной резкостью, развернулась и вышла.
Потрясенный этим предательством, Николас с плачем рухнул на подушку, слезы градом катились по его лицу.
– Хосе… – прерывающимся голосом прошептал он. – Где ты, Хосе?.. Что они хотят с нами сделать?
Профессор Галеви с неопределимым выражением лица сделал шаг вперед и остановился. Поглаживая бородку, со склоненной набок узкой головой, он напоминал воинственного хорька. Нет, решил он, больше ни слова. Немного одиночества, еще несколько слез, и последнее сопротивление рухнет. Тихонько убедившись, что ставни по-прежнему плотно закрыты, под звуки приглушенных рыданий он на цыпочках вышел из комнаты.
В это утро Харрингтон Брэнд лишь ненадолго заскочил в консульство, в состоянии растущего напряжения пробыл там около часа и, нервно дрожа, заторопился домой, чтобы успеть на ланч с гостем. Теперь, по завершении тягостной трапезы, за которой профессор доложил об осмотре, мужчины сидели в столовой, куда им подали кофе.
– Значит, у вас не осталось сомнений? – прервал затянувшееся молчание консул, задумчиво помешивая кофе.