«За все отвечу»… Я не очень понимаю, что это значит.
Вадим начал плакать, я приготовила ему полдник и сказала, чтобы он не волновался. Что ничего страшного не случилось. Я ему улыбнулась, хотя мне тоже хотелось плакать. Я целую ночь писала это письмо. И с утра у меня в сердце снова затеплилась надежда.
Наконец-то затеплилась.
И это длилось всего один день.
После полдника я помогаю Вадиму помыться, а потом иду в кухню, чтобы закончить приготовление ужина.
Шарандон возвращается почти в восемь вечера. Сефана тотчас же показывает ему письмо, говоря, что я воспользовалась их дорогим сыном, чтобы письмо отправили моей тете. Она говорит ему, что, к счастью, учительница письмо не вскрыла. А я-то думала, что преподаватели все умные…
Я в кухне, жду, когда Шарандон покажет мне, как это – «ответить за все». Я не знаю, что он мне готовит. Ремень или кулак. Может, что-то похуже. Но, в конце концов, я, кроме правды, в письме ничего не писала.
Шарандон зовет меня из гостиной. Я слушаюсь и бросаю кастрюли. В любом случае, если я туда не пойду, он сам за мной придет. Дети сидят по своим комнатам, так что он может дать волю гневу.
– Это что такое? – спрашивает он, тряся листом бумаги.
– Письмо. Тете.
– И с каких это пор ты умеешь писать?
Сефана хмурится.
– И то верно! – бросает она. – Ты как писать научилась?
Я осмеливаюсь улыбнуться, и это им не нравится. Этой дуре такое даже в голову не пришло!
– Уж точно не в школе, – отвечаю я.
И задыхаюсь от первой пощечины.
– Сама научилась, – говорю я с вызовом.
Я вижу, как Шарандон стискивает зубы.
– Вот как ты нас благодаришь? – корит меня Сефана. – Тебя из нищеты вытащили, занимаются тобой, а ты своим всякие гадости о нас пишешь?
Я знаю, что, если отвечу, они еще больше рассердятся. Но так хочется, что страх отступает. По крайней мере, сейчас.
– За что мне вас благодарить? А еще могу напомнить, что рабство отменили в 1848 году. То есть давным-давно.
Тут я им рот точно заткнула. Они переглядываются, потом смотрят на меня.
– Маленькая зараза, – шепчет Шарандон. – Я смотрю, до тебя еще не дошло, так?
– Что не дошло, месье?
– Кто тут главный…
Он хватает меня за руку и куда-то тащит. Открывает ведущую в гараж дверь, и мы спускаемся на несколько ступенек. От запаха бензина меня начинает подташнивать. Сефана закрывает дверь. Шарандон кладет мою правую руку на верстак и просит жену меня подержать.