– Простите, Демид. Сегодня я не могу, – разводит руками, показывая на происходящее вокруг. – Дед просил проконтролировать, чтобы ничего не перепутали.
– А ты умница, да? Не только красавица? – поглаживаю пальцами бусины четок.
Злата поправляет волосы, не отвечая мне. Наклоняется над столом. Из выреза футболки выскальзывает чудной золотой медальон на длинной цепочке.
– А это что? – ловлю его в кулак и, раскрывая ладонь, пытаюсь рассмотреть.
Ахнув, дергается назад. Медальон выскакивает из руки.
– Нельзя! – распахивает широко глаза.
– Почему?
– Это лемби!
Как будто я должен знать что это такое. И… бояться этого.
– Лемби?
Смущённо прокашливается.
– Только для мужа, – соболиные брови серьёзно нахмуриваются. – Прикасаться нельзя.
– Подарок мужу?
– Ритуальный.
– Почему нельзя прикасаться?
– Только муж.
– Как невинность?
Щеки красиво покрываются алым… Мы сталкиваемся взглядами. Между нами происходит что-то очень интимное, уязвимое… Я зависаю, завороженный этим. И опускаю взгляд первым, под давлением очень редкого, практически незнакомого чувства, которому я не знаю названия. Оно заполняет мою грудь, распирая её и пьяня меня близостью с совершенно посторонней мне по сути девушки. Такой близостью и интимностью, которой у меня не случалось даже в самых откровенных запилах… Да о чем я вообще? Как это можно сравнивать?
– Подари мне… его, – ловлю снова её взгляд. – Я же уже прикоснулся.
Сжимает медальон в кулак. Шаг назад.
– Вам пора, Демид. Мне нужно работать.
– Я сказал что-то обидное? Прошу не принимать прямоту за оскорбление. Я точно этого не хотел.
– Нет, не сказали. Просто… – мнётся она.
– Просто Вам рассказали, что я плохой человек? А Вы поверили.
– Что же мне делать, если времени узнать человека у меня нет? Но ошибка может стоить мне…
– Я понимаю… – моргаю ей я. – А что делать мне, если у женщины нет времени узнать меня? Но её ошибка будет стоить мне…
– Состояния?
– Нет. Даже если ты выберешь Родиона, то эта проблема будет решена.
– Хорошо. Поужинать с Вами я смогу завтра, – сдаётся она.
– Увы завтра не могу я, – разочарованно вздыхаю.
С утра у меня тьма неотложных дел, а вечером семейный ужин. Это традиция и там, по нашей общей договоренности, не бывает никого постороннего. Только члены семьи.
– Ну что ж… – осаживается она, делая ещё шаг назад.
– Я позвоню ближе к ночи, хорошо? И что-нибудь придумаю.