– Ну как? Звонили?
Я кивнул, хлопая себя по карманам. Бабушка сочувственно глянула на мои движения, точно понимая, что хочу, заботливо положив руку на спину. Слыша по тону, что переговаривалась с тёткой, я хотел было улыбнуться, особенно зная, как моя бабуля ругается, и это было в новинку слушать всякий раз, зная, какая с виду спокойная. Вернувшись, она протянула заветную пачку сигарет. Надо же, а я ведь забыл про Кент и не курил сегодня…
Держа сигарету на левом уголке рта, я смотрел на язычок пламени, что погас и вновь полыхал, стоило нажать кнопку на зажигалке. Я смог закурить с третьего раза. По вздоху за спиной уловил беспокойство:
– Кушать будешь?
– Картошка? – выдыхая дым через нос, угадал я.
– Да, и сало пожарила с луком, как ты любишь, – с улыбкой в голосе, говорила мне, печально интересуясь: – Что-то с Юлей?
Я понял, что держу правую руку на груди всё это время, как сел на табурет. Опустив ладонь на колено, я сплел пальцы в кулаке, опустошённо выдохнув:
– Переживаю.
– Может, валидола?.. Не болит?
– Не. Не надо. Я сейчас покурю и приду.
– Тогда ставлю?
Вопрос так и остался висеть в воздухе, пока я не кивнул, и бабуля ушла на кухню. Я курил до тех пор, пока один фильтр не выкинул, сминая в пепельницу. Стараясь держать лицо, я разулся и повесил ветровку на вешалку, уходя босиком в свою комнату. Под ногами кто-то шерстяной пробежал и жалобно замяукал. Беря Симбу на руки, я лег с ним в кровать, повернувшись на бок, прикрыв глаза. Он высвободился из моих рук, утыкаясь носом в мой, оставляя слегка влажную щекотливую дорожку до век и нюхая лоб. Смотря в золотые глаза, я видел, что мой питомец не может понять, почему не тискаю его и просто оставил рядом с собой, давая свободу движениям. Он скрутился клубочком у моей груди, положив голову на ладонь. Свободной рукой я гладил его вдоль шеи, останавливая пальцы на макушке, почесывая за ушками. Мурлыканья становились громче и, зевая, Симба развернулся спиной ко мне, оставаясь у груди.
Поглаживая его по спине, я уткнулся в его шею и сосредоточенно слушал, как рыжий убаюкивающее мурлычет, заставляя погрузиться в сон.
– Игорь!.. Иго-орь!
– Да… Что? – раздраженно отозвался я, поворачиваясь к тёте. – А. Ужинать… Иду.
– Может, тут поешь? – заботливо предложила она, указывая на столик. – Совсем побледнел… Или на кухню пойдёшь?