Никакой не призрак – его супруга стояла к брачному ложу спиной, будто изучала гравюры будзинга мастера Тории Киенага.
– Ю?
Жена не реагировала.
Босые пятки Тоути коснулись прохладного паркета.
Мысль кольнула иглой: старческое слабоумие. Деменция – то, чего он так боялся. Его Ю уйдет, проницательный разум осыплется песком в яму беспамятства, останется дряхлое тело.
– Ю…
Женщина, которую он любил сорок лет, которой посвятил все свои книги, его муза, не откликалась.
Профессор подошел к жене, попутно щелкнув выключателем. Свет обжег сетчатку. Красотки позапрошлого века взирали с рисунков.
Тоути взял Ю за плечо – хрупкое, тонкое – и аккуратно повернул.
Лицо женщины оплыло, как свеча. Рот приоткрылся, губы блестели от слюны. Зрачки расширились, оттеснив голубизну радужки. Черные глаза вперились в мужа, не узнавая.
– Все хорошо, – мягким голосом сказал Тоути.
– Хорошо… – эхом отозвалась жена.
Он отметил миоклонические подергивания мышц. Потрогал теплый лоб.
Память подсунула отрывок из Шекспира:
«Ее глаза смотрят на нас!»
«Да, но они ничего не видят».
Мучимая совестью леди Макбет бродит по замку, пытаясь смыть кровь…
– Послушай, – сказал Тоути озадаченно, – по-моему, ты спишь.
– Сплю, – легко согласилась Ю.
Хождение во сне могло быть признаком болезни Паркинсона, но у Тоути отлегло от сердца.
– Пойдем. – Он увел Ю к постели.
За растрепанными седыми волосами женщины висела луна – голова была вписана точно в ее круг. Тоути вспомнил другие гравюры, европейские: девушек-сомнамбул, что прокладывают путь по безлюдным паркам, освещенным полной луной.
Предки заблуждались, связь сомнамбулизма с ночным светилом была лишь мифом, байкой.
Рука Ю отклеилась от туловища.
– Песочный человек прилетел, – сказала она и трижды ткнула кулачком в солнечное сплетение мужа.
Будто постучала в дверь.
«Нет, – подумал он, леденея, – будто ударила воображаемым ножом».
– Ладно, – произнес профессор, – ты меня убила.
Дыхание Ю было неритмичным, характерным для дельта-сна. Температура повышена на несколько градусов из-за сжатия периферических сосудов.
Тоути осек себя: Ю – не подопытный экземпляр, просто отведи ее в кровать.
– Дорогая…
Жена поднесла кулачок к щеке. Высунула язык и лизнула воздух.
Тоути подумал, что если Ю представляла нож, которым пронзила его грудь, то теперь она слизывала с лезвия кровь.