Потом она плакала, я молчала. Боль разрывала моё сердце за крошечную нерожденную девочку, за её маму, которая осталась совсем без поддержки, за какую-то безысходность всего этого.
Дальше я говорила что-то поддерживающее, что-то про силы, про важность человеческой жизни, ещё что-то. Всё стёрлось в памяти, осталось только та женщина, всхлипывающая и размазывающая слёзы по лицу. Она ушла, сказав, что сейчас поедет в клинику, потому что она уже договорилась, и ей начнут вызывать искусственные роды. С тяжёлым чувством мы расставались, я боролась с желанием закричать: «Не убивай её!» Она уходила с опущенной головой и тоской во взгляде.
Я не помню её имени, но отчетливо помню тот день, когда я её увидела. Весна, молодые листочки на деревьях, зелёная трава вокруг, по-весеннему солнечно. Я встретила её через две недели идущей по улице, беременной. Она отвернулась, а я запрыгала от радости. Мне казалось, что солнце светит ярче и люди вокруг все счастливы. Хотелось кричать от радости: «Эта девочка всё-таки родится!» Помню то ощущение счастья, наполняющее меня до краёв.
Профессионалы могут сказать разное: что пришла она просто рассказать о своих фантазиях, что не собиралась убивать своего ребёнка, что врала обо всём. Для меня это не имеет значения. Имеет значение только то, что, пусть даже на короткий промежуток времени, эта женщина получила поддержку, рассказала о своих страхах и болях и ей стало легче. Легче стало не только ей, но и маленькой, ещё не родившейся девочке.
Глава 2. Как гнев может созидать
Наша с ним история началась с моего удивления, такого искреннего, как у ребенка, смотрящего в первый раз фокусы с исчезновением.
Передо мной сидел мужчина средних лет с потухшим взглядом. Он смотрел в пол, изредка поднимал глаза на меня и тут же отводил их, как-то растерянно, будто извиняясь, рассказывал о себе, о своей семейной жизни. Замолчал, пауза длилась несколько секунд, но мне казалось очень затянувшейся, напомнила резинку, которую сильно оттягивают. И резинка стукнула, боль в его глазах уже невозможно было скрыть. Глядя на меня, он произнёс, выдерживая долгие паузы, что хочет сохранить семью, наладить с женой отношения и готов для этого ходить к психологу регулярно.
Потом опять говорил торопливо, сбивчиво. Что работы нет, потому что для него важно заботиться о крошечной дочке, а жена работает. О том, что боится оставить ребенка. В кабинете висело напряжение такой силы, что, казалось, вот-вот взорвётся и разнесёт всё вокруг на тысячи километров.