Адацио во время её слов смотрел на мёртвое тело спутника. Когда она закончила, он поднял глаза на неё. В груди разгоралось пламя. Он смотрел ей в глаза и гнев его накрывал всё сильнее. Также одновременно с этим всё больше разрывало от чувства потери друга. Глаза его налились ненавистью и болью. Лицо всё больше перекашивало в нечеловеческую гримасу. В груди невозможно жгло. Наконец стало совсем невыносимо и Адацио вырвал источник боли из груди, сжимая его в кулаке. Когда кулак оказался снаружи его груди, он светился белым испепеляющим светом. Адацио увидел заворожённость и ужас в глазах Сумет. Он размахнулся и начал яростно бить её кулаком всё быстрее и быстрее. Бил до тех пор, пока её голова не разлетелась месивом. Когда то, что осталось от Сумет рухнуло, он пришёл в себя. Свечение вонзилось обратно в грудь.
Наконец опомнились воеводы и направились к нему, размахивая когтистыми руками.
Времени на раздумья не было. Тело само решило за рыцаря.
Адацио схватил ледяной меч одной рукой, другой схватил лиса за хвост.
С криками «Не сегодня», он разрубил пополам воеводу в центре и быстро пробежал сквозь образовавшуюся брешь. Оббежав трон, он спрыгнул с края среза горы и начал скатываться к лаве.
В голове мелькали мысли одна безумнее другой. Колючки драли его тело, которое неслось с огромной скоростью к огненной реке. По мере приближения становилось всё жарче.
Наконец они свалились к подножью горы.
– К чертям всё! Твари! -выругался он и начал от злости рубить колючки, камни и всё что попадалось под меч.
С удивление он заметил, что разрубает и лаву. Адацио взглянул на свой меч.
– Не убоюсь я.-сказал он, схватил Флоэрино за хвост и двинулся вперёд, прорубая себе путь сквозь огненную жижу.
Небо вглядывалось своим огромным оком в каждого, кто был под ним.
Адацио сидел посреди леса на сваленном дереве. Подмигивал, поигрывая светом небольшой костерок, который рыцарь развёл, нашедшимся в кармане его штанов, огнивом. Меч был воткнут в землю рядом. Кровь с лица рыцарь вытер своей многострадальной рубахой. Его уже совсем не беспокоила стяжка на голове, а беспокоило его тело, лежащее рядом на ветках, которое он так бережно положил.
Тело не двигалось и было проткнуто.
Костерок потрескивал, выдавая неподвластную никому музыку. По лицу рыцаря текли слёзы.