Старый поэт скрыл улыбку и указал на толстый том, лежавший поверх других:
– Я помню о своём обещании, царевич, и уже приготовил диван лучших газелей Хафиза. Но хочу отложить наш урок до вечера.
– Чем же мы теперь займёмся? – удивился мальчик.
– Если даст согласие ваш аталык, отправимся на базарную площадь.
Камол порадовался заблестевшим глазёнкам ребёнка. Мухаммаду так редко удавалось вырваться из дворца, а поездка на базар была настоящим развлечением для маленького солтана. Но знал бы он, что его ждало на одном из обширнейших майданов Кок-Базара! На это торжище съезжались купцы из Хорезма, Мавераннахра и Сыгнака, а вместе с их караванами прибывали бродячие фокусники, заклинатели змей и масхарабозы[8]. Последние собирали у своих шатров толпы зрителей, которые с нетерпением ожидали начала представления.
У одного из таких шатров остановились и шейх Камол с юзбаши Ураком. Своего воспитанника они переодели в зелёный суконный чапан и неброский тюрбан без украшений, дабы не привлекать внимания посторонних. Мухаммад приходил в восторг от таинственности, с которой была обставлена его прогулка, занятная сама по себе. У шатра масхарабоза уже образовался полукруг, жаждущие зрелища люди сплотились столь тесно, что мальчику не удавалось разглядеть приготовлений к фарсу. Мухаммад напрасно вытягивал шею и пытался просунуть голову между теснившимися зрителями. Урак с лёгкостью всё разрешил: вскинул мальчика на широкое плечо, и Мухаммад с гордостью устроился на нём. Теперь впереди расстилалось море из людских голов с наверченными чалмами, разноцветными тюрбанами, расшитыми тюбетейками и женскими покрывалами. И пятачок перед шатром лежал, как на ладони. Весёлый толстяк в пёстром тёплом халате выстукивал заводную дробь, зазывая тех, кто ещё не успел прибыть к шатру:
– Ай, спеши-поспеши! Ай, любимое зрелище не пропусти! Увидишь «Игру Палвана», а не увидишь – и ночью не уснёшь, будешь локти кусать, сожалеть! Стоит лишь два пула[9], а смеяться будешь на целую дангу[10]!
Мухаммада призывы толстяка развлекали, а тут ещё мальчишка по соседству, взобравшийся не на плечо, на шею своего отца-медника, кривлялся и строил рожицы, искусно подражая зазывале. Разносчик сладостей воспользовался скоплением людей, поспешил в самую гущу со своим лотком:
– Эй, налетай-хватай! Сладкие орешки, пирожки с айвой, халва, медовые лепёшки!