– Аянэ, ты не понимаешь, о чем говоришь…, – он боялся меня обидеть, но я могла натворить глупостей в тот момент, сошедшая с ума от безысходности, от того, что мне в очередной раз напомнили, что обычная жизнь для меня закрыта, что я ее не заслуживаю. Лучше бы меня не было. Как могу я вести за собой и Джина, как могу подталкивать его к решению, которое испортит всю его жизнь? Я обхватила себя руками. – Мы не выживем вдвоем. Ни у тебя, ни у меня нет образования, мы даже школу не закончили, а к физическому труду никогда не прикасались. Пожалуйста, пойми меня, – Джин провёл костяшками пальцев по моей щеке, – у нас нет выбора. Ты же сама слышала, что сказал твой отец – ты скоро можешь стать опасна даже для самой себя. Я не хочу смотреть, как ты будешь губить себя, зная, что мы могли поступить иначе.
– Я найду какую-нибудь лекарку, обучусь у нее!
– И ты готова променять прекрасное образование в лучшей магической академии на знания простой травницы из глубинки? – эти его слова заставили меня задуматься. Мой отец, действительно, не поскупился на обучение своего единственного ребенка. Отказываться от такого – грех. И я действительно была не готова. Но это же так далеко, да и сколько времени это займет? Не год, и не два, больше, – Кроме того, не могу я позволить, чтобы ты прозябала в нищете, будучи не силах это изменить.
– Я закончу учебу как можно быстрее и вернусь, – именно тогда было дано обещание, которое так много значило для меня, которое давало мне силы учиться, как проклятой все эти шесть лет.
– Вот так, – улыбнулся Джин, явно обрадованный моим настроем, – Как только ты вернешься, я выкраду тебя, и мы убежим так далеко, как только сможем.
– Ты обещаешь? – злость ушла, только бесконечная усталость осталась.
– Конечно, клянусь тебе. И буду писать. Часто-часто, – к сожалению, часто не получилось, письма возможно было передавать только через маму и, иногда, через отца. Но каждое письмо от этого становилось еще более ценным и больше походило на повесть. Исписывалась по ночам не одна тетрадная страница, а в специальной шкатулке, укрытой за тремя дорогими для меня фотографиями в рамках, лежали все письма и маленькие засушенные цветы…, – Поэтому сейчас надо остаться, оставить все, как есть, не противиться. И я хочу еще кое-что сделать, чтобы и это оставить, как есть, – Джин улыбнулся, приблизил свое лицо к моему и впервые… поцеловал. Я от неожиданности задохнулась и некоторое время не могла дышать, а придя в себя, несмело и робко ответила. И этот момент отпечатался в моей памяти так ярко, что стоило мне закрыть глаза, и я видела его лицо так близко, и светло-каштановые волосы, щекочущие мои щеки…