В итоге, один пошел со мной, пока второй занимал место. Зашли в магазин вдвоем, над дверью мелодично звякнул колокольчик. Мой сопровождающий встал у стеллажа на входе, изображая живейший интерес к выставленным на нем книгам, сама же я подлетела прямиком к продавцу. Меня уже прямо потряхивало от нетерпения – я желала держать ее в своих руках, ощущать эту тяжесть, нежно коснутся кожаной обложки, сухих страниц, услышать шелест при их перелистывании, вдохнуть этот особый запах бумаги, чернил и пыли…
– Что желаете? – едва успел спросить мужчина, прежде чем я выпалила:
– «История мира», – и указала на витрину, находящуюся совсем близко к прилавку. Мужчина, скорее всего, владелец магазина, осмотрел меня с кончиков ушей до лап, с неприятной ухмылкой, оценивая мою платежеспособность, вероятно. Как знаком мне был этот взгляд, в котором крылось не очень удачно укрытое пренебрежение и неприязнь, будто от меня он мог чем-то заразиться! Боги, эти люди считают всех зверолюдов безграмотными бедняками, которые, вероятно, могут только побираться. Он словно спрашивал зачем такой, как мне, эта книга, и способна ли я осознать ее ценность, не подозревая, что мне ее значимость ясна даже более, чем ему, торговцу из захудалого городка. Едва ли он в состоянии назвать цену, которую я сочту слишком высокой, неоправданной.
– Давайте пропустим любимое развлечение людей – оскорбление моей расы, и Вы просто назовете мне цену, – я хлопнула правой рукой по прилавку, чтобы привлечь его внимание к кольцу с гербом академии, которое получали только выпускники. Он опустил взгляд, недовольно поджал губы, но промолчал. Ему не понравилось, что я позволила себе такую дерзость, но грубить ведьме было чревато проблемами.
Я почувствовала пристальное внимание моего сопровождающего. Хозяин магазина посмотрел мне за спину, видимо, тоже что-то почувствовал. Королевских гвардейцев сложно было различить, но невозможно не узнать – они все носили прямые темно-серые камзолы, с высоким воротом, длинной до колен из дорогого и прочного материала, который производили в столице, два ряда серебряных пуговиц с гербом правящей семьи, не менявшейся уже несколько веков, эполеты с канительной бахромой соединялись тонкой цепью, пересекающей грудь. И им опасно было не подчиняться – королевская гвардия, как никак.