На улице быстро темнело.
– Да.. Да.. Маэстро, я… уже так поздно. Сейчас придут уборщики…
– Не придут, милочка, я их всех отпустил на сегодня.
– Зачем это? – Кира стала между делом подвигаться к высокой ажурной двери выхода в холл. Здание Дома Оперы было выстроено в стиле сказочного дворца. Серые каменные стены, широкие лестницы, лампы освещения в виде факелов и свечей, огромный камин в фойе. Мрачно, но очень живописно. Для поддержания всей этой красоты в здании должны были трудиться толпы работников. Она только сейчас отметила, какая стоит ледяная тишина.
Старик, видимо, заметил поползновения девушки и вдруг, неожиданно резко и сильно схватил её за руку. Это было похоже на бросок кобры и не вязалось с хрупким и пухлым деятелем искусства. Жест был какой-то нереальный. Она хотела вскрикнуть, но голос как замкнуло. Мантичини тем временем тянул её к себе, и притом с такой силой, что всё её вежливое сопротивление осталось незамеченным. Его узловатые руки тряслись – то ли от дряхлости, то ли от нетерпения.
– Ты такая молоденькая, девочка…
Он притянул руку к самому своему лицу и рассматривал её пальцы с таким вниманием, словно обнаружил новый вид бабочки.
– Такая молоденькая… Кира, я всегда видел, как ты талантлива… И ты такая молодая… Совсем не то, что я – умирающий старик.
Она смотрела на него и не верила своим глазам и ушам. Неужели её профессор свихнулся? Его лицо заострилось, стало жёстким, сухим, злым.
– Старик… Ты знаешь, что я задумал новую пьесу? Огромный проект! Я вынесу на сцену подводный мир! Ты представляешь!? Киронька! – он посмотрел на неё. Сейчас это было воодушевлённое лицо её старого учителя искусств, которое она так любила. Кошка недоверчиво улыбнулась. Профессор уже увлёкся своей идеей, отпустил её пальцы и устремил мечтательный взгляд куда-то в стену позади неё. – Представляешь? Огромный, до потолка аквариум. И в нём действо! Все актёры будут настоящими русалами, водяными и жаберными, Никаких фикций! Это будет великолепный балет! Трагедия прекрасной молодой русалки, у которой есть великий талант, и нет голоса…
Тут он вдруг вернулся. Взгляд вновь приобрёл затравленность и какой-то нездоровый блеск.
– Она такая же молодая, как ты, Кира. А я слишком стар, чтобы успеть поставить этот балет.
– Ну что вы, профессор, вы ещё вполне… – она уже вплотную подошла к двери и даже как бы невзначай уцепилась вспотевшей лапой за ручку. Не нравилось ей больше разговаривать.