. Мы с Тимом проводили много времени в постели, но до
этого не доходило. Не знаю, почему-то я хотела дождаться своего восемнадцатилетия. Мы даже решили, что этот день проведем наедине, что мы
это сделаем именно в этот день… Тииим…
Черт!
Я оттолкнула Диму и быстро выбралась из постели, как мышь пробежалась по комнате, схватила сарафан и прикрылась.
Он смотрел на меня не просто ошарашенным, а каким-то обалдевшим взглядом.
– Прости… – пролепетала, я – Пожалуйста, прости, я не могу! Не могу…
Дима резко подобрался, встал и подошел ко мне вплотную. Я попятилась и уткнулась спиной в дверь. Он, как скала, навис надо мной, приподнял мое лицо за подбородок и заглянул в глаза. А у меня в носу защипало от подступающих слез…
– Ты была у него? – Тихо спросил парень, но прозвучало это почему-то не как вопрос. – ТЫ БЫЛА У НЕГО! – гаркнул он так, что я в страхе вжалась в дверь.
Дима стоял вплотную ко мне, так что было не пошевелиться, но я бы итак не смогла. Я была в ступоре.
– У меня…– слезы все-таки побежали по щекам, – У меня с ним ничего не было.
Блондин с шумом втянул воздух и медленно выдохнул, успокаиваясь.
– Просто. Вот просто ответь мне – сквозь сжатые челюсти спросил он, – Что. Ты. В нем. Нашла?
Я молчала. Что ответить? Да и зачем? Дима не хочет знать ответа на этот вопрос.
Он смотрел на меня, я смотрела в пустоту.
Внезапно он схватил меня в охапку, я вскрикнула от неожиданности, но он лишь нежно прижал к себе, а после отнес на кровать и усадил к себе на колени. Зарылся носом в мои волосы и прикрыл глаза. Так мы просидели некоторое время, не шевелясь.
– Ты думаешь, будто любишь его, – наконец, тихо произнес Дима. – Ты три месяца страдала, рыдая ночами в подушку, я знаю – был рядом. Я видел твое состояние. Такая любовь приносит лишь боль и разочарования. Ты сломаешься рядом с ним. Он уже сломался. Потому что вы – не пара. Такой, как ты, не подходит такой, как он. Ты сама это знаешь.
Может, Дима и прав, но в моей голове в этот момент звучали слова когда-то написанной Тимом песни…
«Ты – совсем хорошая,
А я - совсем плохой,
Но я весь абсолютно,
Каждой клеточкой твой,
А ты теперь моя,
Хоть мы и не похожи,
И наплевать, что скажут
Нам об этом чужие, прохожие…»
Я понимала, Дима в чем-то прав. Но еще я понимала, что мы с Тимом были счастливы. Это было сумасшедшее, сумасбродное, какое-то дикое, абсолютное счастье. Вот так просто забыть об этом я не могла.