– Лечит, правда он хорошо, но у нас все больше в Погорье к пану Уховцеву ездят, правда он старый уже и помрет скоро, наверное. Тогда, глядишь, и у пана Охимчика дела на лад пойдут. Да и Олега нету, чтоб свадьбе препятствия чинить. Вот поглядите, совсем скоро Юзеф к паненке в гости наведываться начнет. Николай, он же слабый, не чета Олегу, на сестру молится и, как она захочет, так и будет.
– А повидаться с паном Охимчиком можно?
– Можно, отчего ж нельзя. Оне гостям завсегда рады, хоть час ужо поздний… – Обернувшись, Федор с надеждой поглядел на начальство, авось, передумает, тогда и домой можно будет ехать, у камина погреться, аль в кабаке кружку-другую пропустить для согрева тела да душевной радости. Однако Аполлон Бенедиктович не привык откладывать на завтра сегодняшние дела. Уж коли пану Охимчику была выгодна смерть князя, то следует с этим паном поговорить и немедля. Еще не ведомо, что завтра будет.
Доминика
Она, наконец, заснула, страшно представить, какие сны ей приснятся. Сама виновата. Меньше надо всякую дурь жрать. Руки у нее чистые, Тимур уже посмотрел, но это ведь ни о чем не говорит. Лара вон в бедро предпочитала колоть, ей так сподручнее было. Неужели и Нику подсадить успела? Или она сама? Как-никак одна кровь.
Тимур вышел на кухню и, прикрыв дверь, закурил. Глупая, глупая девчонка, а он еще хотел с ней поговорить. С такой не договоришься. Решено, завтра же собирает вещи и уматывает. Купит себе домик в деревне, и будет жить в свое удовольствие, рыбалка там, закаты-рассветы, лес, ягоды, грибы и прочие удовольствия. А, главное, никаких наркотиков, никаких наркоманок.
Она не понимает, что творит. И не послушает слов. Лара же не послушала.
– Не куксись, Тим, я соскочу в любой момент! – Лара радостно хохочет, и прохожие начинают оборачиваться на излишне веселую девушку. Впрочем, веселье ей идет, ей вообще все шло, даже наркотики. Тимур тщетно бился головой об эту стену из веселья, бесполезно. У ног капризной королевны лежал целый мир, а ей было мало. Драйва не хватало, видите ли. Огня в крови. Чтобы каждый день, как последний, чтобы летать и падать, и снова подниматься ввысь, где безумные облака танцуют танго.
Это Лара пыталась объяснить ему, вкладывала в упрямую голову Салаватова свои мысли, свои желания, но они отчего-то не приживались. Тимур не хотел понимать необходимость травки. И колес. И героина, о котором он вообще случайно узнал. О, Лара уверяла, что лишь изредка балуется, что "герыч ни-ни", на самом же деле она сидела на игле давно и прочно, словно доверчивый окунь на стальном крючке. И ей нравилось. Это было страшнее всего.