На дворе стояла глубокая ночь.
За дверью ждал Ларри Салиндро, мертвенно-бледный, с красными от слез глазами.
Вместо обычной полицейской формы на нем были шорты и кеды. Джошуа и Ларри знали друг друга семь лет, но Бролен никогда не видел коллегу в такой одежде.
– Джош… Мой брат… Флетчер… Он умер.
Бролен посмотрел ему в глаза и посторонился, приглашая войти.
Ларри Салиндро сидел, сжав голову руками. Перед ним на столе дымилась чашка чая. На вид ему было около пятидесяти лет. Волосы с проседью, круглый живот…
– Его нашли вчера после обеда. У него такое лицо, будто он умер от страха.
Он произнес это как скороговорку, которую повторял в сотый раз. Бролен смотрел на него из кресла напротив. Пухлые руки друга дрожали в полумраке гостиной. У Салиндро не было ни жены, ни детей. Он жил один, и Бролен знал, что вся его семья – это брат.
– Несчастный случай? – спросил Бролен.
Салиндро тяжело вздохнул.
– Неизвестно. Нужно провести вскрытие. – Он поднял глаза на Бролена. – Джош, я видел его, он будто… напугался до смерти. Он выглядит так, будто умер от ужаса!
Его глаза наполнились слезами, и он с силой сжал челюсти.
– Даже врач был потрясен, – продолжал он сквозь зубы. – Вскрытие проведут сегодня.
Салиндро неловко взял в руки чашку с чаем и сказал:
– Я… Не думаю, что смогу там присутствовать.
Бролен сел на край кресла и наклонился к другу.
Они провели бок о бок сотни часов, как подростки наивно надеясь изменить мир к лучшему. Опытный Салиндро присматривал за Броленом, когда тот только появился у них, играя роль сначала отца, потом друга. Супругой Ларри была Мать-справедливость, и по воскресеньям он часто приглашал Джошуа на свои холостяцкие барбекю, которые проходили на траве под звездами. Они пили пиво и рассуждали о человеческой глупости.
Бролену было больно смотреть на убитого горем друга. Он мгновенно забыл о том, что собирался лететь в Нью-Йорк.
– Ты останешься у меня, – сказал он. – Только ты и я в этом забытом Богом месте.
Салиндро стал было возражать, но, перехватив взгляд Бролена, замолчал. В глазах частного детектива сквозила та же уверенность, что и в голосе.
– Ты останешься здесь на столько, на сколько захочешь. Мы будем гулять, есть на террасе мороженое и болтать о том о сем. – Помолчав, Бролен самым невозмутимым тоном добавил: – Я пойду на вскрытие твоего брата и прослежу за всем.