Как-то мы с «Афоней», пытаясь проникнуть на заповедную территорию с целью посетить душевую кабину, разговорились с двумя матросиками, поведавшими, что, несмотря на более продолжительный, трехлетний срок флотской службы, они «даже не мечтали о подобной лафе!».
Именно в сопровождении эскорта из трёх таких бравых молодцов почти мгновенно вернулся злостный «нарушитель общественного спокойствия», оказавшийся боевым генерал-майором, приехавшим в Крым восстанавливаться после полученной «за речкой4» контузии. Возмущенный военачальник успел высказать еще «много приятного», не особо стесняясь в выражениях, стоящим по стойке «смирно» остолбеневшим стражам порядка, до того, как посрамленные, они немедленно ретировались после команды «Вольно! Свободны!», к бурному восторгу и под дружное улюлюканье оставшейся веселой компании.
* * *
К сожалению, больше Генерал на аллеях не появлялся, но народная молва о необычном занимательном происшествии разнеслась широко. Ещё долго при каждом удобном и особливо неудобном случае Гарик «Прайс», точно имитируя начальственные интонации и громовой голос, окликом «Смирррна! Как стоишь?!» приводил в замешательство стражей порядка, дружинников и прочих полуофициальных лиц.
Случалось, чтоэпизодически на аллеи забредали возрастные незнакомцы: одни, с целью поглазеть на развлекающуюся молодежь, прослышав о необычной местной «Христиании5», другие, с желанием втайне поучаствовать в запретных развлечениях, устав от общества жен и детей. Завлаб закрытого НИИ и кандидат наук, непосредственный начальник Андрюшки «Крекса» отдыхал в одном из Гурзуфских санаториев с супругой, двумя подрощенными дочерями и тещей. И настолько притомился от круглосуточной опеки родного женского коллектива, что, случайно попав на аллеи, застрял там на двое суток, с радостью окунувшись в водоворот всяческих недозволенных удовольствий.
«Без ножа только трус ходит!»
Древнерусская пословица
Во времена оные доперестроечные Гурзуф, замечательный Крымский поселок, являлся летним пристанищем родственных душ, заботливо и по-братски относившихся друг к другу. Изредка случались, конечно, несерьёзные «товарищеские недоразумения» по недопониманию или из-за «предмета страсти», но не более того. До начала «опасных» девяностых в Гурзуфе не слышали ни о воровстве, ни о грабежах, ни о прочих криминальных деяниях. Даже если кто-то по рассеянности или сильной усталости от дегустации даров «Массандры» забывал какой-либо предмет гардероба на аллеях или в коктейль-холле, то вещь гарантированно возвращалась к владельцу. Товарищеская взаимовыручка естественным образом распространялась на предметы одежды, обуви, деньги и даже документы.