Он сел и подумал: «вот это они называют жизнью? Вечно сетовать на положение в стране, бояться что-либо делать из-за того, что не поймут. Господи, мало ли что не поймут, я вот тоже не понимаю, чего это они скандалят, говорят только о деньгах, обвиняют друг друга и считают это важным. Так что вовсе не такие уж они „нормальные“, ну, не в глазах каждого, это точно. Любить кого-то из знакомых или книг они считают глупостью и стараются избавиться сами от привязанностей, и другим навязывают привязанность к деньгам».
Он ещё не умел всё своё недовольство выразить правильными словами, обосновать более убедительно, чем словами «я хочу», «мне не нравится». Если бы он рискнул спорить об этом с мамой, то она бы ыстро объяснила ему, почему он не прав, да и ещё в таких обидных словах, что у него бы надолго отпала охота высказывать своё мнение вслух. Вообще ему уже даже не приходила в голову столь абсурдная мысль, как обсуждать подобные дела с мамой. Не отдавая себе отчёт, почему, Эрик просто чувствовал и знал, что ему легче, когда он более или менее один.
Наконец он встал, посмотрел в окно – за окном был серый день, и собрался уходить. Однако, встав в коридоре, он бросил взгляд на спящую бабушку, и что-то ему показалось странным в её неподвижности. Просто спит… Нет, ну стоит проверить всё же, что-то вроде того без слов пронеслось в мозгу и он-таки подошёл к кровати бабушки. Её лицо было страшно искажено, и она не отреагировала на прикосновение. Мальчик бросился к телефону и вызвал Скорую помощь. Уже через десять минут врачи забрали пациентку, а в коридоре стояла мама, которой он тоже позвонил после вызова Скорой.
– Эрик, ты молодец – сухо сказала мама. Её брови были так сдвинуты, что её лицо, казалось, выражало недовольство.
Для него это было необычно и потребовало собранности. Он чувствовал себя молодцом, маленьким героем и хотел признания этого от мамы. Мама же восприняла это, как должное. Скорая уже уехала, Эрик ответил на все вопросы врачей сам, так что мама только забрала его домой. Когда он по дороге в общих чертах рассказал, как всё произошло, мама только сухо сказала:
– Ты всё правильно сделал.
Дома все были напряжены из-за случившегося. Ему часто говорили, что он невнимателен к семье, но почему-то сейчас ему казалось, что к нему не так уж внимательны. Да и к самой бабушке тоже – мама и папа только ссорятся сами, все разговоры сводились к тому, на кого будет оформлена опека и так далее, их внимание был направлено лишь друг на друга, да и то оно было отрицательным. Эрик думал, что произошедшее с бабушкой объединит их семью, почему-то ему представлялось, что все начнут чаще спрашивать о личных делах и притом ласковым голосом – примерно такая картина у него возникла в голове, хотя он сам не настолько уж был привязан к бабушке. А громкие споры родителей заставляли обоих детей жалеть о случившемся с бабушкой не по этой собственной причине, а гораздо больше из-за последствий. Эмма, сестра Эрика, поначалу беспокоилась за бабушку, но неприязнь к сложившейся ситуации в семье вытеснили первые порывы души. Конечно, по привычке она всю злость направляла на брата, родительский пример научил её этому, хотя она не сознавала этого.