Без сомнения, Севка и дальше упивался бы счастливым сном, но на этапе разговора с солидными академиками, пытающимися выведать у подростка секрет столь необычного успеха, что-то кардинально изменилось. Сначала грудь пронзило тревожное жало, а потом стало не хватать воздуха. При этом седовласые ученые толпились рядом почтительной стайкой, продолжая у него что-то выспрашивать, но отвечать Севка был уже не в состоянии. Кто-то сердобольно тянул к нему ладонь с валидолом, но взять спасительную таблетку он почему-то не мог. Когда же лица его собеседников начали неожиданно розоветь и обрастать шерстью, он вовсе проснулся. И сразу сообразил, что сон незначительно отличается от яви, поскольку явь вновь стала враждебной.
Эта ЯВЬ тяжело стискивала грудь, сковав руки и ноги. А главное – в комнате было ТЕМНО, хотя он отчетливо помнил, что оставлял свет горящим. Конечно, могло случиться и так, что свет погасили родители, но что-то нашептывало ему, что электричество также отключили лохмачи. Предположение казалось фантастическим, но Севка почти уверился в нем. В самом деле, если лохматые твари могли удерживать его в неподвижности, если что-то там они соображали своими злобными головенками, почему бы им не придавить легонькую клавишу на стене? При их-то росте и силище – это было парой пустяков.
Страх мешал Севке думать, однако тело само выискивало пути спасения. Голову зажало точно в тисках, руки также налились свинцовой тяжестью. Тем не менее, ноги еще могли противиться неведомому, и этим он попытался воспользоваться. Правая пятка соскользнула с кровати, стукнулась об пол, и Севка сразу вспомнил про торшер. Именно так он его нередко включал – ногой, не вставая, с кушетки. Лень-то матушка многому способна научить – вот и пригодилось. Словом, это был шанс – и шанс очень даже реальный!
Подстегивая себя отчаянными командами, подросток заставил пятку подползти к платформе, над которой возвышался торшер, и притопить тугую кнопку. До последнего мгновения он не был уверен, что у него получится, но под ногой хрустнул выключатель, и свет ударил по глазам, заставив зажмуриться. И сразу стало легче, руки его взметнулись вверх, словно отталкивали неведомое. Еще секунда, и Севка стоял на ногах. Мышцы сводило судорогами, с губ срывались не самые печатные выражения.