– Дай мне руку, позволь вытащить!
И Арман, поверив, будто это новая стадия безумства, поднял трясущиеся пальцы вверх, – его ухватило, потащило наверх, над зеркалами, оставляя среди них трёх Люсиль и одну Мариэль.
– Тихо, тихо! Сломаешь мне пальцы! – кто-то похлопывал по его сжатому в спазмах кулаку горячей рукой. – Ничего себе у тебя кошмары…
Наваждение ирминсулиума понемногу отпускало, но пальцы не смогли разжаться, пока не открылись глаза. Рядом, на кровати, сидел Рене со сползшим со спины покрывалом.
– Ы… ак… ут…– хрип вырвался вместо слов «Ты как тут оказался?»
Рене, кряхтя, поднялся, обнажая туго стянутую на пояснице спину, набрал воды в кубок, согрел руками и вернулся, протянул вторую руку, помогая сесть:
– На, выпей тёплой воды, ничего другого, извини, нет. Знатно ты себе содрал голос, – придержал пальцем ножку кубка, ибо руки у Армана тряслись, грозя расплескать жидкость.
Тот, смочив горло, прокашлялся:
– Как ты здесь оказался? Ты взломал мою печать?
– Ничего я не ломал, дверь была открыта. Мимо шёл, услышал твои крики, думал, что-то случилось, а у тебя кошмар – позавидовать можно, – Рене зевнул. – Ладно, бывай!
Поднялся, кутаясь в покрывало и подхватывая сложенную простыню для вытирания, очевидно, принесённую с собой.
Арман провёл трясущейся рукой по лицу, сообразив, что оно мокрое, как и всё тело. На скомканном покрывале под спиной прощупывалось мокрое пятно. Юноша перевёл глаза на часы: четвертый. Значит, он пробыл в лабиринте разума около семи часов, не меньше.
– Эй, ты куда? – осторожное перемещение Рене по стеночке обратило на себя внимание. – И почему ты уже ходишь?
– В купальню я, погреться…
– Погреться? В купальню? – Арман окончательно проснулся. – Чокнулся, малыш?
– Сам такой, – послышалось за медленно закрываемой дверью.
Он плюнул, не собираясь следить за придурковатым северянином, вечно имеющим у себя нечто странное на уме. Снял влажную одежду, ополоснулся холодной водой над лоханью и оделся в сухое.
Живот к тому времени крутило от голода – сходил в кухню, нашёл кусок колбасного круга и хлеб, взял с собой, вернулся на второй этаж. Дверь в комнату отца, где оставили раненого, была по-прежнему приоткрыта. Заглянул внутрь – северянина не наблюдалось. Наворачивая всухомятку колбасу с хлебом, отправился вниз, к купальням. На первом уровне по коридору плыл туман. Арман готов был потереть себе глаза: не показалось ли? Зашагал к источнику тумана.