– Константин Семёнович, о чём задумался? – голос министра вдруг окрасился отеческим теплом. – Примешь ответственность?
– Приму, – выдохнул Волопас, – а задумался я, на кого подразделение оставлю.
– Похвально, похвально. Закончишь подробности с референтом, и перестань ногой дёргать, не к лицу, – министр вышел.
– Вы, надеюсь, понимаете, Константин Семёнович, – начал референт многозначительно, – что ваша кандидатура не была единственной. Кстати, как ваша диссертация продвигается? В вашем нынешнем чине уж хотя бы кандидатом наук быть необходимо.
– Умер Каменский, – открыл Геннадий Алексеевич Ложакин экстренное собрание коллектива лаборатории многоосного упрочнения. – Приступ астмы в метро.
В дальнем ряду охнули, послышался сдержанный плач.
– Медицина не поспела. Хороший был человек, скрупулёзный. Нам всем будет его не хватать, – Ложакин поднял кружку с клюквянкой. – Помянем…
Скорая помощь уже отъезжала, когда лаборантка Лисицина вышла из проходной первого корпуса, направляясь во второй. Сумка тяжело била по ногам, мешая идти. С такими казёнными мешками, неладно пошитыми из серого технического х/б, ходила половина объединения. В них носили всё, начиная с технического спирта и картошки с рынка и кончая деталями аппаратуры. Нескончаемым потоком весь рабочий день текли реки мешконош между корпусами, пересекая оживлённый Полюстровский проспект, ответвляясь частенько в сторону рынка. Сегодня, впрочем, груз у неё был особый, и если бы не авария, Людмила Сергеевна, не мешкая, направилась бы прямиком ко второй проходной.
Поперёк проспекта ощетинился останками бампера оранжевый КамАЗ, из-под левого крыла его виднелось то, что несколько минут назад было зелёными жигулями.
– Без ремней ездют, – оценил обстановку Палыч.
Лисицина протиснулась ближе к месту событий. На вспученном зелёном капоте лежало размочаленное ветровое стекло, обильно орошённое красным.
– Красный цвет – ходу нет, – добавил Палыч философски.
– Наших никого не задело? – донеслось из толпы.
– Не, только шофёра.
– И когда они светофор поставят, – сказала машинистка экструзионного пресса Феоктистова, – умучились под колёсами шнырять.
– Им чего, – отозвался старший лаборант Редвуд, – они на аудях катаются.
Похолодев, Людмила Сергеевна вдруг почувствовала, что за мешок тихонько тянут. Резко рванув мешок к груди, она оглянулась и с облечением увидела завсектором токсикологии Петра Николаевича