– Учись, как надо искать! – горделиво хмыкнул напарник. – А то все по тряпью промышляли!
Сунув диск в карман кожаной куртки, опер поставил телевизор на место. Неизвестно, что было на диске. Это интриговало и, вместе с тем, диск мог быть абсолютно бесполезным для них. Хотя, зачем прятать пустой диск в корпус телевизора? А вдруг именно его искал тот, что был до них? После просмотра станет ясно. Ну, как бы там ни было, не с пустыми карманами возвратятся в отдел.
Выйдя из квартиры, они аккуратно закрыли двери и спустились вниз по лестнице.
Прошла неделя. Глеб поправлялся. Ольга всю неделю не отходила от него, предупреждая все его желания. Сидела на стуле, или присаживалась на край его кровати, либо вскакивала среди ночи с раскладушки, которую для нее поставили в палате, и склонялась над мужем. Вечером на седьмой день, посмотрев на число, Глеб вдруг как-то встревоженно оживился, зашевелился, отбросил с себя одеяло и попытался подняться на локти. Застонал, скрепя зубы.
– Ты что, ты что, Глеб? – заволновалась Ольга. – Лежи. Тебе еще рано вставать! Доктор наказал строгий постельный режим! И больше спать! Во сне лучше восстанавливаются силы и заживают раны! – ее ладонь легла ему на грудь, успокаивая. – Куда ты рвешься?
– Некогда мне разлеживаться, Оленька, – проговорил он, начиная злиться. – Надоела мне эта хандра! Неделю валяюсь, как старая разбитая колода. Уже давно пора двигаться, не отлеживать бока, а я присосался к этой койке, как к бутылочке с молоком. Что-то этот хваленый доктор долго разводит пары. Неделя пролетела уже. Не могу я больше лежать, Оленька, не мое это занятие. Волка ноги кормят. Не могу.
– Что значит, не можешь, Глеб? – воскликнула жена, поправляя на нем одеяло. – На тебе вон живого места нет. Выздоровеешь и все сделаешь. Все успеешь.
Прикрыв глаза, Глеб несколько раз полной грудью вздохнул. Затем веки дрогнули, он опять распахнул их и, уставившись в потолок, негромко произнес:
– Дай мне телефон, Оленька, я позвоню Исаю, чтобы привез нотариуса.
Решив, что ослышалась, она замерла, ожидая продолжения слов, лицо ее загорелось. Но муж больше ничего не сказал. Она была озадачена. Зачем именно сейчас, именно здесь ему понадобился нотариус? Неужели он собирается писать завещание, неужто думает, что умрет? Невероятно. Глупость какая-то. Она замахала руками, всем своим видом показывая, что слышать не хочет о нотариусе. Догадавшись об ее мыслях, Корозов поморщился, и тягуче надавил: