– Тоже так развлекался?
– Завязал сразу же, как только узнал, что за смысл несут в себе эти игры.
Голос ровный, уверенный. И только интонация выдает настоящие переживания его владельца.
– В чем смысл, Мэтью? В чем? Чтобы как можно больнее сделать? Сильнее растоптать?
Чувствую, как на крик снова срываюсь. Но не успеваю. Крепкие руки обхватили мое хрупкое тело и обняли. Притиснули к крепкой груди, давая слезам просто литься, не придавая этому никакого значения.
– Плачь, хорошая, плачь… Я понимаю… Понимаю…
– Я ему все отдала… Все… Любила беззаветно, чисто, всепоглощающе… Любила…
Что не слово, то всхлип. Мужчина плавно покачивает меня, пока соленая влага не перестает стекать по щекам. Теперь только ощущение полного опустошения.
– Я боюсь даже трогать тебя, Диана. Такая ты стала… Можно просто сломать. Ты ешь? Спишь? Выходишь на улицу?
– Зачем ты приехал?
Не развожу, сил попросту не осталось. Каждый день в эмоциональной мясорубке меня знатно прокручивает. И последнее, чего я хочу, так каких-либо разговоров. Харрингтон понимает. Не продолжает расспрос. Не давит. Просто изучает пронзительным взглядом.
– Хочу помочь, – через несколько минут полнейшей тишины, – а самое главное, что могу.
– Мне никто не поможет. Я сама этого не хочу.
– Диана, – аккуратно берет мой подбородок в свою ладонь, заставляя встретиться взглядами, – возвращайся в Нью-Йорк. Будешь работать на меня.
– Смешно.
– Я серьезно. Тебе нужно вылезать из этого дерьма. С жильем вопрос решим: поживешь у меня или в квартире, арендуемой холдингом.
– Ты себя слышишь, Мэт? – выдавливаю на повышенных. – Какой, нахрен, Нью-Йорк? Какая работа? Да я себя не могу воедино собрать! Меня как после взрыва разбросало в разные стороны! Я только и делаю, что в каком-то бреду на куски плоти и натыкаюсь, которые так адски болят, что склеиться не получается.
– Я все прекрасно слышу. И все равно настаиваю, что это именно тот вариант, который тебе необходим. Ты же понимаешь, что нужно…
– Да я больная!!! Больная!!! – ору ему на ухо. – У меня каждый день припадки, будто я бешеная! А приходящий доктор вскрывает мой мозг, словно патологоанатом! Я не могу элементарно поесть нормально без трясучки и ора! Что уж говорить о работе?! Уходи, Мэт, пожалуйста, уходи!
Прикладывая последние силы, выталкиваю мужчину с кровати, и отворачиваюсь. Пытаюсь перевести дыхание, но пульс снова зашкаливает, разливая в висках гулкое эхо биения собственного сердца.