Первой во двор вошла рыженькая Зиночка. – Ой, как тут тихо… – прошептала она, оглядываясь по сторонам с тревогой. – Вдруг кто-то выскочит. – брезгливо передёрнула она маленькими, почти детскими плечиками.
– Да кому тут выскакивать? – с явным вызовом в пустоту, ответил худой и высокий Илья, водитель УАЗика, возрастом чуть старше Зиночки. Он поднял с земли камень, и кинул его в стену дома. Камень ударился, отскочил назад с сухим стуком, одиноко повисшем в воздухе, и только подчёркивая своим звучанием печальную тишину окружающего мира. – Тут уже несколько лет конь не валялся. – заключил юноша, с любопытством рассматривая сад и таинственное жилище.
– Осторожнее. – остановила его полноватая Светка. – Вдруг хозяйку потревожишь.
– Ой, ну… – махнул рукой Илья. – Светка, не говори ерунды.
– А всё-таки как тут тихо… – задумчиво произнёс, похожий на подростка, Вадим, поправляя на спине маленький рюкзачок, с которым не расставался никогда.
– Светлана, Илья, осмотрите двор и какие тут есть постройки, а мы втроём пройдёмся по дому. – распорядился Николай Андреевич.
Младшие научные сотрудники разошлись выполнять поручения руководителя. В пустом доме пахло плесенью и мышами. Старый буфет в кухне давно покрылся пылью. Через стеклянные дверцы виднелась посуда, уже никому ненужная. Одежда в шкафу, когда-то аккуратно повешенная хозяйкой, висела так же, как и несколько лет назад. Фотографии родственников смотрели со стен и из рамочек на столе и серванте. Всё как в обычном старом доме. Разве что прялка, стоявшая у окна в комнате, по мнению Веденеева могла быть датирована концом XIX, началом XX века.
Внезапно девичий визг нарушил тишину брошенного дома. Зина стояла возле открытого сундука, и указывала пальцем куда-то внутрь его толстого брюха.
– Что случилось? – Николай Андреевич первым подбежал к девушке. Следом подоспел и низкорослый Вадим.
– Фу! Что это? – Зина брезгливо указывала пальцем на груду птичьих перьев, неизвестно за какой надобностью сложенных хозяйкой в сундуке.
– А ну-ка… – Веденеев достал нож, и осторожно просунул его в груду перьев, а затем, что-то зацепив, поднял из сундука непонятный комок, который уже осмелился взять руками и расправить.