– Почему вы собираете такую информацию? Какое отношение это имеет к работе? – снова не выдержал Сергей.
Фролов невесело усмехнулся, глядя в папку, и продолжил:
– Ты знаешь имя своего отца?
– Знаю, – с вызовом ответил Сергей.
– Назовешь?
Сергей хмыкнул.
– Я, конечно, не могу быть уверен на сто процентов, кто именно из двух ублюдков, изнасиловавших школьницу, был моим биологическим отцом, но судя по всему… – он очертил рукой круг около своего лица, – … тот, кого звали Рустам Камаев. В любом случае, они оба сдохли в тюрьме. Такой ответ вас устраивает?
– Когда тебе было двенадцать, твоя мать была лишена родительских прав, и тебя отправили в детдом, – сказал Фролов, игнорируя злость своего собеседника. – За что её лишили прав?
На этот вопрос Сергей не хотел отвечать. В конце концов, не так уж и сильно ему была нужна эта работа.
– Синицын, я жду, – надавил Фролов.
– Она пила и избивала меня, – сквозь зубы сказал Сергей. – Зачем вы спрашиваете? У вас же наверняка там всё написано.
– Написано, – согласился Фролов, – но гораздо больше информации можно получить не от напечатанных на бумаге слов, а задав вопрос, глядя человеку в глаза. Важно не то, что произошло в чьей-то жизни, а как человек к этому относится. Будет он говорить правду или врать. Попытается приукрасить действительность или выложит всё как есть. Это гораздо важнее простых и скучных фактов. Ты согласен со мной?
– Нет.
– Хорошо, продолжим. В шестнадцать лет ты поступил в колледж, получил специальность, год отработал на Новомосковском заводе полимерных изделий. Потом был призван в армию, после армии начал жить в Коломне. Ты снимаешь здесь комнату в общежитии, хотя в Новомосковске у тебя в собственности полученная от города однокомнатная квартира. Почему?
– В той квартире живет моя мать. Свою она продала и пропила, мою не может. А я не могу жить с ней, – угрюмо сказал Сергей.
– Понятно. Учитывая твою наследственность, ещё один вопрос. Какое у тебя отношение к насилию и алкоголю?
Сергею не приходил в голову ни один ответ, который можно было бы озвучить в лицо директору, поэтому он промолчал.
– Ты не обижайся, Синицын. Говорю же, буквы на бумаге – это одно. А настоящая жизнь – совсем другое. Я хочу понять, что ты за человек.
– Так вы же заранее всё про меня решили, разве нет? – с горечью сказал Сергей. – Ну да, я очень плохой человек. Сын насильника и алкоголички. Можете уволить меня с чистой совестью.