Все начинается с любви… - страница 13

Шрифт
Интервал


сиреневым морозом
             травы тронув.
И длинный дождь,
            с три короба наплакав,
лесную чащу с головой накроет,
разлапистые листья покоробит…
Опавшие,
в оранжевых накрапах,
они цветным пластом на землю лягут
и будут глухо чавкать под ногами.
И вспоминать
         о светлом птичьем гаме,
о месяце грибов и спелых ягод…
И медленное солнце будет таять.
И незаметно
        удлинится время.
И в сотый раз
         я не смогу представить,
как выглядят
июньские деревья.

«Отволнуюсь…»

Отволнуюсь.
        Отлюблю.
               Отдышу.
И когда последний час
грянет, звеня, —
несговорчивую смерть попрошу
дать пожить мне.
Хотя б два дня.
И потом
      с нелегким холодом в боку —
через десять тысяч
            дорог —
на локтях,
изодранных в кровь,
я сюда
себя
приволоку!..
Будет смерть за мною тихо ковылять.
Будет шамкать:
          «Обмануть норовишь?!»
Будет, охая, она повторять:
«Не надейся…
Меня
   не удивишь…»
Но тогда я ей скажу:
             «Сама смотри!»
И на Ниду,
как сегодня,
как всегда,
хлынут
     бешеные краски зари!
Станет синею-пресиней
                вода.
Дюны вздрогнут,
круто выгнув хребты,
будто львицы,
         готовые к прыжку.
И на каждую из них с высоты
упадет
    по голубому цветку.
Пробежит по дюнам ветер,
и они
замурлычут,
        перейдя на басы,
А потом уснут,
в закат уронив
желтоватые
        мокрые носы.
Задевая за тонкие лучи,
будут птицы над дюнами звенеть.
И тогда —
      хотите верьте или нет —
закричу не я,
а смерть закричит!
Мелко-мелко задрожит коса в руке.
Смерть усядется,
           суставами скрипя.
И заплачет…
Ей,
  старухе,
       карге,
жизнь понравится
больше
себя!

Так и надо

Не поможет здесь
            ни песня и ни ласка.
В доме все воспринимают без обид:
лишь тогда,
когда качается коляска,
мальчик спит…
Слышно:
за стеной соседи кашляют.
Слышно:
ветер снег сдувает с крыш.
Я не знаю,
      что врачи на это скажут,
но, по-моему, отлично,
               что малыш,
только именем одним еще отмеченный,
примеряющийся к жизни еле-еле,
ничего пока не видевший,
трехмесячный, —
и уже стоянки
не приемлет.
Так и надо —
он увидит страны разные!
Так и надо —
задохнется на бегу!..
Я с коляски тоже
            начал странствия —
до сих пор остановиться
не могу.

«Я родился…»

Я родился —
         нескладным и длинным —
в одну из влажных ночей.
Грибные июньские ливни
звенели,
как связки ключей.
Приоткрыли огромный мир они,