Все начинается с любви… - страница 16

Шрифт
Интервал
Звонить не обещаем.
И все ж таки звоним!
Бывает:
в полдень хрупкий
мне злость моя нужна.
Я поднимаю трубку:
«Ты дома,
      старина?..»
Он отвечает:
«Дома…
Спасибо – рад бы…
Но…»
И продолжает томно,
и вяло,
и темно:
«Дела…
     Прости…
           Жму руку…»
А я молчу, взбешен.
Потом швыряю трубку
и говорю:
«Пижон!!»
Но будоражит в полночь
звонок из темноты…
А я обиду помню.
Я спрашиваю:
«Ты?»
И отвечаю вяло.
Уныло.
Свысока.
И тут же оловянно
бубню ему:
«Пока…»
Так мы живем и можем,
ругаемся зазря.
И лоб в раздумьях морщим,
тоскуя и остря.
Пусть это все мальчишеством
иные назовут.
Листы бумаги
чистыми
четвертый день живут, —
боюсь я слов истертых,
как в булочной ножи…
Я знаю:
он прочтет их
и не простит мне
лжи!

Костер

Умирал костер, как человек…
То устало затихал,
то вдруг
вздрагивал,
       вытягивая вверх
кисти желтых и прозрачных рук.
Вздрагивал,
        по струйке дыма
                   лез,
будто унести хотел с собой
этот душный,
         неподвижный лес,
от осин желтеющих
             рябой,
птиц
   неразличимые слова,
пухлого тумана
          длинный хвост,
и траву,
     и россыпь синих звезд,
тучами прикрытую едва.

Памяти Хемингуэя

Уходят,
    уходят могикане.
Дверей не тронув.
Половицами не скрипнув,
Без проклятий уходят.
Без криков.
Леденея.
Навсегда затихая…
Их проклинали
          лживо,
хвалили
лживо.
Их возносили.
От них отвыкали…
Могикане
удивлялись и жили.
Усмехались и жили
             могикане.
Они говорили странно,
поступали странно.
Нелепо.
     Неумно.
          Неясно…
И ушли,
не испытав
       страха.
Так и не научившись
бояться.
Ушли.
Оставили
      ветер весенний.
Деревья,
посаженные своими руками.
Ушли.
Оставили
      огромную землю,
которой очень нужны
могикане.

Оттуда

На том
    материке
твоя звезда горит.
На том
    материке
ты тоже —
материк!..
Постукивает дождь
по синеве окна.
А ты глядишь на дочь.
А ты сидишь одна.
Прохладно, как в лесу
в предутренней тиши…
Тебя я знаю всю.
(Не слушайте,
ханжи!)
Ты,
  как знакомый дом,
не требуешь
похвал.
Открыта,
      как ладонь.
Понятна,
      как букварь…
Но так уж суждено:
и раз,
   и два подряд
взглянула ты,
и взгляд —
как белое
      пятно!..
Ты
  тоже
     материк!
Разбуженная глубь…
Я вечный твой
         должник.
Я вечный твой
Колумб.
Мне
   вновь ночей не спать,
ворчать на холода.
Мне снова
       отплывать
неведомо куда.
Надеяться, и ждать,
и волноваться зря.
И, вглядываясь
          в даль,
Следующая страница