Выходя из дома, я натыкаюсь на Светлану Павловну. Ей бы в актерское. Она так правдоподобно сыграла ненависть в магазине, что я почти испугался.
– Все? Уходишь?
– Ухожу, но не уезжаю. Переночую в доме Евы.
– Это правильно. Ей нужно время. Обидел ты ее сильно. Да и Рашид этот.
– А что с ним? – может она хоть расскажет.
– А вот ты бы и выяснил, что с ним и почему девочка боится его как огня.
– Боится все-таки, а почему?
– Ты идиот? – упирает она кулаки в бока. – Я говорю тебе выяснить! Все, не беси меня. Завтра увидимся, папаша.
Папаша. Слово-то какое. Я никогда вообще не думал, что услышу это по отношению к себе. Но теперь мне хочется это услышать не в насмешливом тоне от продавщицы, а от сына. Да, мне хочется, чтобы он назвал меня отцом. Я уверен, что точно стану лучшим отцом, чем был мой.
Через лесок и заросли я иду в сторону домика Евы. Он даже издалека выглядит убого, а вблизи еще хуже. Но внутри все чисто и аккуратно, а постель манит мягким покрывалом и пуховой подушкой, прикрытой словно занавеской. В домике всего одна комната, но устроена так, что спальня с двумя кроватями и кухня удачно отделены зонами. И кажется есть еще подобие ванной, куда я и иду, чтобы умыться, если будет хотя бы тазик с водой.
Включая тусклый свет, вместо тазика я натыкаюсь на чей-то силуэт. Принимаю по инерции боевую стойку и вдруг натыкаюсь взглядом на копну знакомых волос.
– Данила? Ты что здесь…
– Вы так кричали…
– Что? Черт, – провожу по лицу ладонью. Идиоты мы, нашли место разборки устраивать. – Ты сам сюда пришел? А матери сказал?
Он только покачал головой, и я уже представил, что там переживает Ева.
– Так не делается. Мать там поди с ума сходит. Пойдем ее встретим.
– Думаешь, она будет ругаться?
– Будет и правильно сделает, – веду его из домика, и в этот момент к нему уже бежит Ева в сопровождении Светланы Павловны и большого фонаря в ее руке. Ева бы вряд ли даже поднять его смогла.
– Данила! – кричит Ева и резко прижимает сына к себе, а я закрываю глаза, всего на мгновение вспоминая, сколько раз сам сбегал из дома. Меня всегда находила полиция. И всегда пиздил отец. А мать. Она даже не смотрела. Ей было все равно. – Ну как ты мог! Ты хоть представляешь, что я пережила!
– Прости, мам, – обнимает он Еву. – Прости, я больше не буду убегать, я просто хотел домой.