– Когда это было? – Лена чувствовала, как под кожей забегали холодные мураши.
– В шестьдесят третьем.
– Димаш, а здесь не опасно? – в её голосе дрожала тревога.
– Ну что ты! – Димаш улыбнулся краешком губ. – Верхнего озера давно уже нет. Сам Иссык заполнен водой в десять меньше, чем до катастрофы. Вставай-ка! На вышку полезем.
Поднимаясь по ржавым, гнущимися под ногами ступеням лестницы, Лена судорожно цеплялась за иссохшие перила. Они, как и столбы ротонды, были сплошь покрыты надписями горе-курортников.
Вася Москва 1961
Иванов 1962
Толик Куйбышев 1963
– Смотри, – Лена позвала Димаша, – вот эта надпись, – показала она на последнюю, – как будто вчера сделана. А ведь почти шестьдесят лет прошло.
– Угу, – кивнул Димаш. – спустимся, я тебе ещё кое-что покажу.
Спустившись, Димаш пробрался к раскинувшейся неподалёку россыпи мусора, выдернул из неё бутылку – обычную на вид бутылку, как из-под напитка «Байкал», оглядел её и подошёл к Лене.
– Глянь.
На донышке бутылки, среди прочих цифр и аббревиатур, значилось: 1963.
– Как? – поразилась Лена. – Это она столько лет здесь лежит?
– Это что, – Димаш забрал у Лены сосуд, и покрутив в руке, метнул его восвояси. – Бутылка-то и тысячу лет пролежать может. Я тут обёртки от мороженного находил. Бумажные. От шестьдесят третьего года. Вот как они сохранились, этого я объяснить не могу.
Тишина сделалась оглушительной. Замерли лапы елей, ветви осин и берёз. Будто окаменел каждый стебелёк, каждая травинка на малахитовых гребнях. Димаш не шутил. Время в этом месте и вправду остановилось. Оцепенело на роковой отметке 7 июля 1963-го. Вместе со временем оцепенела и Лена.
– Эй! – Димаш потянул её за руку. – Пойдём на крест поглядим.
– Какой крест? – сознание Лены медленно выбиралось из летаргии.
– Поклонный. – Димаш продолжал тянуть Лену за руку.
– Зачем крест? Для чего?
– Да ты знаешь, сколько народу здесь погибло?
*
На чисто выметенной, выложенной плиткой площадке, раскинул позолоченные руки в стороны громадина-крест. Рядом плита из чёрного мрамора. На ней бесхитростная эпитафия.
Трагедия ваша
История наша.
Сель вас унёс.
Бог в вечность принёс.
В водах потока вы полегли.
За муки свои покой обрели.
Лене стало неловко, будто бы она пришла на могилу к близкому человеку не взяв цветов.
– Надо бы цветочков нарвать.
Благо вокруг недостатка в них не было. Среди сочной альпийской травы пестрели лимонно-жёлтые лютики, нежно-голубая дикушка-герань, и какие-то насыщено синие, похожие на колокольчики.