Но теперь этому придет конец, решила я.
Составив список всех своих малышей, с которыми имела дело за время работы, я написала напротив имени каждого ребенка все, чему его научила. Я заставила себя вспомнить каждую мелочь, каждую – даже незначительную – победу. То, как Джейми произнес первое слово, когда, отгадывая загадки, я показала ему на картинку с коровой и спросила, как она говорит? А он ответил: «Му-у-у!» И слезы радости брызнули у меня из глаз. Я вспомнила, как мы учились с Шелби надевать ботинки. Для кого-то это может показаться незначительным навыком, но не для него. Для Шелби это была грандиозная победа – как и для его мамы, потратившей многие часы на то, чтобы обучить своего сына элементарным вещам.
Список у меня получился довольно внушительный. Он занял несколько страниц. И пока я вспоминала каждого ребенка, с которым работала, и каждую его победу, мое самоуважение к себе возрастало. Я осознавала свою ценность. Я осознавала, что моя забота и мой вклад имели огромное значение для этих детей. А значит, я должна сама высоко оценивать свою работу.
По мере того как ко мне приходило это осознание, я освобождалась и от старой обиды к директрисе. Я простила эту женщину. Но простила не для того, чтобы возвыситься над ней и сказать себе: «Вот я какая. Я могу быть выше этого». А простила для того, чтобы дать себе свободу. Свободу двигаться дальше. Свободу помнить хорошее. Свободу осознавать свою личную ценность и ценность своего служения людям.
Когда ты решишься отпустить то, что тебя гнетет, в твоей жизни произойдут фантастические перемены. С этого момента ты начнешь контролировать жизнь, а не она тебя.
– Стив Мараболи
Нам все время пытаются внушить, что если ты вырос в нищете, то на всю жизнь сохранишь сознание нищего. Для кого-то это, может, и так. Но я уверен, что не для всех. Если человеку удается вырваться из бедности, он может усвоить уроки богатства. Конечно, переход к изобилию чаще всего бывает долгим и нелегким. Однако, если ты не познал бедность, ты не сможешь в полной мере оценить и богатства.
Я был старшим ребенком в семье, и потому мне не приходилось донашивать старую одежду за моими братьями. Мне доставались поношенные вещи от детей наших щедрых соседей, от тех, кто жил в ближайшей округе. Вряд ли вы можете представить, как веселились соседские мальчишки, когда видели меня в их старых штанах, башмаках или куртках. Хорошего в этом было мало. Год от года моя самооценка опускалась все ниже и ниже.