Ши Хэй поднял голову от свитка и добавил:
– У меня есть копии указов о налоге и об армии. Если будет на то воля Сына Неба, я зачитаю их.
– Не нужно! – отмахнулся Тедань. – Мэй, помнишь, как Кун Веймин целый месяц долдонил нам про эти указы? Я думал, помру со скуки.
Глава министерства магических изысканий кивнула. Она помнила. И еще помнила, что изучать эти указы они начали спустя полтора года после их обнародования. Уже после исчезновения Шена.
«Но не новый налог и не создание пятой армии обеспокоили знать. Император Чжи Гун-ди славился своей мудростью, спокойствием и миролюбием. Всем известно, что попытка вторжения в страну Божественной Черепахи была предпринята из-за второго принца, который поплатился за неудачу тем, что лишился титула наследника престола. Более того, император Чжи Гун-ди, узнав о военных потерях, сказал, что второй принц никогда не взойдет на трон, даже если вдруг умрут все дети Гун-ди. Но и тогда второй принц не был выслан из дворца.
Но самая известная черта характера императора Чжи Гун-ди – чадолюбие».
– Чадолюбие? – подозрительно сощурилась Цянь Джи. Пожив на улице, она узнала несколько значений этого слова.
– Да, – кивнул Ши Хэй. – Он очень любил своих детей, каждый день находил время, чтобы поиграть с малышами или поговорить со старшими. Это редкое качество для императора.
Тедань потер подбородок.
Кун Веймин много рассуждал о Гун-ди как о политике, осуждал его слабости, не раз говорил, что прежний император назначал на важные места не достойных и умных чиновников, а своих бестолковых сыновей. В том числе глава Академии упоминал, что вторжение в страну Божественной Черепахи, которое не было нужно ни нам, ни им, провалилось из-за второго принца, который показал себя бездарным военачальником. Но Тедань впервые слышал о том, что вторжение и началось из-за второго принца. А еще он никогда не задумывался о Гун-ди не как об императоре, а как о человеке.
Сам Тедань не уделял своим детям особого внимания. Он приставил к ним учителей, выпускников Син Шидай, сыновей иногда брал в поездки по стране, а еще твердо решил, что его дети по достижении шестнадцати лет вместе с учениками Академии побывают на всех практиках. Им будет полезно познакомиться не только с дворцовой жизнью, но и жизнью обычных людей.
Порой, когда Тедань вспоминал о детях, он врывался в их покои, сердился, если те занимались какой-то ерундой, задавал несколько вопросов и уходил. Может, поэтому дети боялись его?