Утром дом как будто ожил. Он по-детски открывал себя гостье. «Останься, милая!» – шептали покрывала, дорожки, книги и вазы в старых шкафах. Солнце освещало пыльные полы и мебель, на столах были отчетливо видны какашки мышей. Окна светились пятнами грязи. «Надо на базар, яду купить», – решила Даша. Порылась в кладовке, затем в сараюшке за домом, обследовала летнюю кухню. Веники, ведра и тряпки имелись. Вытащила ведро воды из колодца, он был прямо на участке. Рискнула выпить чашку, вкусно. И мыться можно. «Зато без арендной платы все удобства», – злорадно вспомнила она Елену Ивановну. Всю жизнь ее возмущала ситуация с необходимостью съема жилья.
Выходя с тазами из летней кухни, обшарпанной и в черной от уличной пыли паутине под стрехами, Даша увидела на участке большую собаку. Псина и Даша оторопело уставились друг на друга. Даша всю жизнь боялась собак. Собака, кажется, всю жизнь, опасалась новых людей. Даша опустила тазы на землю, собака развернулась и скрылась в дыре забора. Дыра была внушительная, несколько досок отсутствовали.
«Московская гостья приехала, собак боится. Привыкай давай к живности. Тебе еще курятник разводить, не забудь», – проводила Даша самотерапию по дороге на базар.
Базара Даша не нашла и зашла в хозяйственный магазин, вернее, в хозяйственную лавку. Обшарпанный, когда-то беленый лабаз с распахнутыми зелеными дверями-воротами. Дама в платке и шерстяной жилетке и мужичок неопределенного возраста, сидевший на стуле напротив прилавка, с интересом смотрели на покупательницу. В лабазе был полумрак.
– Простите, у вас яд от мышей есть?
– Есть. Продажа под запись фамилии, – продавщица положила на прилавок небольшую банку.
– Мне одну баночку. Светлаш Дарья Григорьевна.
Хозяйка посмотрела на нее внимательно:
– Родственница тети Нины Светлаш никак?
– Бабушка моя.
– А я тоже тетя Нина, вот так вот. Помню тебя малой. С отцом приехала?
– Нету папы. Наследница я теперь.
– Дом-то целехонек, заезжай живи. Ну заходи иногда, Даша, будем живы.
– А курицу где можно купить? Живую курицу, в смысле.
– Одну, что ли?
– Мне чтоб неслась.
– Свою продам. Нести?
Даша растерянно кивнула.
– Жди тогда, – и вышла из лабаза. Мужик у дверей закурил на своем стуле.
– Жить, что ли приехала? Одна? – в тени лицо мужика и особливо выражение глаз рассмотреть было трудно.