Также по линии условно смежных связей происходят более или менее ассиметричные контакты анализа с психологией и психотерапией всех мастей. Речь идет о смешениях анализа с психологическими практиками при одновременном обсессивном отгораживании от них; о проникновении отдельных вырванных из аналитической теории кусков знания в психологические концепции; о возникновении на этой базе новых направлений психоанализа, практика которых в своей основе ничего подлинно аналитического не обнаруживает. При этом нужно понимать, что анализ в своем желании распространить свою систему мысли на прочие науки о субъекте отнюдь не желает почерпнуть что-нибудь взамен. Речь всегда идет об одностороннем процессе – заимствовании психоаналитических приемов и концептов пси-дисциплинами, которые не прочь улучшить свой собственный метод и обогатить свою очередную теорию. Другими словами, всякий раз имея дело с очередной новой версией психоанализа, в котором делаются попытки объединить все лучшее, на что только способны различные подходы и методы, отбросив при этом все лишнее, токсичное, не укладывающееся в рамки гуманистических идеалов, мы не должны обманываться самоназваниями. Мы вновь сталкиваемся не с психоанализом, заимствующим какие-то достижения психологии, а, напротив, с аналитическим обвесом на базе того или иного психологического или психотерапевтического подхода, призванным провести вклад его создателя по рубрике новаторства. Так, например, приобретающий в последнее время все большее представительство так называемый реляционный психоанализ, который в виду сочетания несочетаемого – классического аналитического сеттинга, активной эмпатии, а также увольнения из клиники правила абстиненции – Смулянский иронично классифицирует в качестве «творческого психоанализа».
Иначе говоря, речь идет о том, что в начале 1960-х годов представляло собой попытку Жака-Алена Миллера и некоторых других участников «Эпистемологического кружка»8 создать из аналитического дискурса «единый теоретический дискурс», законы и принципы устройства которого распространялись бы на все дискурсивные практики: от математической науки и до политики (или сочетали бы в себе законы и принципы всех прочих дискурсов).
Далее второй круг, – погранично-периферийный: здесь мы сталкиваемся с неравномерностью развития психоанализа в различных регионах мира, с разделением стран и народов на основе критерия возможности и полноты применения аналитического метода, признания самого присутствия психоанализа на их территории, на полноценные и неполноценные. Не секрет, что с точки зрения господствующих психоаналитических институций мир поделен на метрополии и колонии, но также и на те области, статус которых остается спорным, даже со стороны возможности их признания в качестве колоний. В частности, к таким отбросам аналитического мира продолжают относить и все постсоветское пространство, не говоря уже о таких неевропейских, нехристианских цивилизациях как, к примеру, Китай и т. д. Так, россиянин, решивший подвизаться на аналитическом поприще, неизбежно столкнется с тем, что позиция любого российского аналитика, практикующего на территории России, отмечена некоторой невозможностью. Выражается она в проблематичности установления координат местонахождения такого аналитика: они оказываются как бы и не в границах так называемого психоаналитического сообщества, но и не за его пределами – опять же, где-то на их границе. Сюда относятся всем известные разговоры о том, что аналитик не может существовать вне сообщества, вне школы. Однако, будучи подкрепляемы, в качестве аргумента тем, что, мол, аналитик не проходящий (или не прошедший) анализ у французского коллеги соответствующей ориентации считать себя в полной мере лакановским не может, создают еще большую невозможность. С одной стороны, это корректная поправка, ведь действительно господское означающее – лакановский – по праву наследования закреплено лишь за одной инстанцией и ее руководителем – École de la Cause freudienne (Школа фрейдовского дела), Всемирной ассоциации психоанализа (WAP) и Жаком-Аленом Миллером. Ведь даже если аналитик прошел обучение и персональный анализ у официального обучающего аналитика одноименной французской школы и при этом живет и практикует в России (а других практически и нет), даже, будучи, приобретя статус официального члена школы во Франции, он лакановским в полной мере считаться не может, ведь сама школа в России не представлена, ее попросту не существует. Это все та же топология, о которой уже говорилось выше.