И, несмотря на то что толика истины в этом делении, безусловно, присутствует, не надо забывать о таком важнейшем институте психоаналитической практики и институциональности, как самоавторизация, которую еще никто не отменял. В свете того, что постсоветское пространство действительно во многом остается отрезанным от всемирного психоаналитического движения и мирового психоаналитического процесса, этот инструмент остается единственной опорой любого российского, то есть живущего и практикующего на территории нашей страны, аналитика. И ни о каких глобализационных процессах говорить здесь, как мы видим, не приходится. Но на самом деле именно в условиях возможности опираться в своем становлении и развитии не на какую-либо формальную институцию, а именно на самоавторизацию желание аналитика получает дополнительное значение и дополнительный ресурс для возврата к себе самому для настаивания на себе, для постановки вопроса о себе в том изначальном, заложенном в него Фрейдом и реактуализированном Лаканом смысле, от которого то и дело уклоняются и который изгоняют из своих стен официальные аналитические учреждения.
Наконец, третий и центральный круг противоречий мы встречаем в самом сердце аналитического бомонда, там, где кипят поистине шекспировские страсти. И эта вынесенность «за» парадоксальным образом усиливает эффекты того, что доносится с полей этих баталий до наших пенат. Этот уровень непосредственным образом связан с тем, что было нами рассмотрено на предыдущем. Здесь разворачивается обширная картина размежеваний, исключений, отлучений, отречений, которые по большей части носят налет борьбы за власть и символический капитал. Как уже было сказано, господствующие на этой сцене силы, подобно навязчивому субъекту, не перестают нарезать ситуацию, проводя все больше и больше границ и вводя все больше ограничений. При том, что ограничения эти касаются не только тех, кто этими делениями оказывается выведен за рамки того, на что может быть обращено внимание сильных мира аналитического. Еще большим запретам подвергаются те, кто является главным подданным этих поистине государственных режимов – их членов, аналитиков и «их» анализантов. Эти процедурные моменты, как уже было сказано, выхолащивают аналитическое желание тех, кто оказался внутри круга в еще большей степени, нежели тех, кто вынужден авторизовывать себя сам. Борьба за чистоту и вящую респектабилизацию метода в направлении отмежевания от тех, кто не попал в сферу влияния «школы» выражается в том, например, что, щедро развешивая ярлыки «диких» или «дилетантских», их просто-напросто не признают за достойных звания аналитиков, что в какой-то степени оставляет для проявлений аналитического желания последних хоть какой-то простор. Нормализация же своих собственных адептов, выражающаяся, например, в особого рода собеседованиях с кандидатами на официальное членство в школе, формах контроля, процедуры так называемого Пасса (официального публичного свидетельства прохождения и завершения своего собственного анализа), работает лишь на редукцию аналитического желания и замещения ситуации, в рамках которой по идее должно было быть явлено именно желание, режимом требования – требования выражения лояльности идейному лидеру и главе «школы».