Белобрысый, крепкий, с пустыми глазами и хриплым голосом. По его пьяному взгляду не понятно кому он кричит, так как его заспиртованные интеллигентные очи от сильного водочного течения расплылись в разные стороны.
-Я? – спрашивает за моей спиной Точилкин.
-ХуЯ! – летит тут же рифма в ответ. -Сюда иди, говорю!
Точилкин идёт в конец кубаря.
Испытываю секундное чувство радости и одновременно стыда.
Берусь за шконку, заправляю её, усиленно делая занятой вид, пытаясь уловить ушами дальнейшую судьбу Точилкина.
Говорят тихо и смысла разговора разобрать не могу.
Вдруг, раздается шлепок и звук падающего тела разносится по кубарю поражая моё сознание своей резкостью и беспощадностью.
Выглядываю из-за кроватей,-все шестеро топчут лежащее на полу тело, скрючившееся в позу эмбриона.
С силой сжимаю синее уставное покрывало.
Вмешаться или нет?
Нет. Не вывезу, а проблем нахватаюсь. Надо сначала понять кто они, сколько у них власти в роте и как часто такое бывает.
Может Точилкин сам нарвался, я-то разговора не слышал.
Пинать перестают быстро.
Ещё минута тихого разговора, возня, тяжелые шаги и возле меня появляется Точилкин, держащийся за ребра.
Под левым глазом у него набухает шишка, под правым рождается слеза.
Она одиноко вылезает, растет, резко скользит по щеке хозяина и, коротко сверкнув в полёте, умирает где-то на полу.
Отворачиваюсь.
Первое вечернее построение.
По моим прикидкам, нас в роте чуть больше сотни.
Около половины-выходцы из южной части страны и ребята с восточными чертами лица.
У многих русских ребят моего призыва замечаю синяки на лице.
Выходит дежурный офицер.
-Сейчас, готовимся к отбою, умываемся, хуё-моё и всё, после 22 часов никто не шарохается, ебать. – говорит он так, будто ему тяжело даются слова.
Он на несколько секунд зависает, затем зевает, обнажив коричневые зубы и язык с жёлтым налётом.
-Всё, съебитесь нах. – он лениво идёт в комнату офицеров, а мы разваливаемся кто куда.
Отовсюду раздаются незнакомые мне наречия, ругань, мат. Вокруг меня снуёт масса злых, гогочущих, стонущих… Я словно оказываюсь в стае гиен, беспощадно поедающих слабейших.
Иду обратно в кубарь и решаю не умываться.
Завтра, всё завтра. Буду осваиваться здесь, привыкать, а сегодня почему-то хочется просто зарыться под одеялом…
Через час мы все лежим.
Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась.