– Меня Юля.
– Очень приятно. Представляете, перед самым моим отъездом в Америку, я встречался с одной прекрасной девушкой, которую тоже звали Юля. Я ее долго потом вспоминал. Блондинка с длинными роскошными волосами, с осиной талией и карими раскосыми глазами. Она была немного похожа на Марину Влади. В роли колдуньи. Был такой французский фильм по Куприну. Она, верите или нет, тоже жила где-то рядом с Нескучным садом…
Я начала присматриваться к мужчине внимательнее; ведь, судя по всему, он говорил явно обо мне! Это же невероятно! Более сорока лет прошло… Неужели он? Господи, точно он! Синеглазый, когда-то хрупкий, кудрявый, «золотой мальчик»! Он всегда был открытым, веселым, то и дело пел и все никак не мог наговориться. Но он меня не узнаёт, еще бы.… Где та осиная талия, те пышные длинные волосы? Я очень изменилась, поправилась, короткая стрижка, возраст, наконец… Но он тоже изменился до неузнаваемости. Превратился в какого-то рыжего борова. А, плевать! В конце концов, сниму темные очки и признаюсь! Мужчина тем временем продолжал что-то вспоминать из своей прошлой московской жизни:
– Эх, жаль! Вы сидели рядом почти три дня, говорили на английском и итальянском языках с персоналом. Я думал, что вы немка или шведка, судя, простите, по вашим формам. Могли бы мы с вами еще поболтать, а то завтра утром мы улетаем домой, передаем детей их родителям.
Воспоминания меня накрыли с головой. Я не могла себя больше сдерживать.
Мне захотелось, чтобы и Гарик оказался на одной со мною волне чувств и воспоминаний. Я сняла очки, развела руками, как бы извиняясь за то, что предстаю перед ним не в самом презентабельном виде по такому невероятному случаю и тихо произнесла:
– Гарик! Ты будешь смеяться, но это я – та самая Юля…
Последовала немая сцена узнавания. Мы, два полных взрослых человека, фактически голые, встали, подошли друг к другу и крепко обнялись. Два чужих человека, молча стояли, обнявшись, и тихо, как два сентиментальных болвана, роняли слезы. Почему мы расплакались? Сразу и не ответишь… Наверное, от того, что так быстро пролетели эти более чем сорок лет, что прошла целая жизнь, что, слава богу, все-таки живы и что довелось опять встретиться…
При этой сцене публика на пляже от недоумения зажужжала, внуки стояли, открыв от удивления рты, и деликатно молчали.