– Извините, – окликнула я женщину с бейджем, на котором красовалось «Татьяна, администратор».
– Да? – обернулась она ко мне с недовольным лицом.
– Я Вероника, приглашенная пианистка. К сожалению, на вашем рояле просто невозможно играть – инструмент расстроен…
– Так утешьте его! – фыркнула та в ответ. – Вам за что платят?
– Мне платят за игру, а не за пытки слушателей, – сухо ответила я.
– Ну а я что могу? – передернула она нетерпеливо плечами. – Мне позвонили, спросили, есть ли рояль. Я ответила, что да, а для чего он там нужен – дело не мое. Рояль есть? Есть. Делайте с ним, что хотите!
Я потрясенно смотрела на женщину. Это был первый раз, когда сталкивалась в своей жизни с таким вопиющим непрофессионализмом.
– Вам стоило позаботиться о том, чтобы инструмент был в пригодном для игры виде. Вы этого не сделали. Объяснять, почему, будете теперь своему начальству…
Ответить на мои слова администратор не успела – рядом вдруг оказалась внушительная мужская фигура, для подобных габаритов подошедшая к нам удивительно незаметно.
– Что случилось? – поинтересовался мужчина, переводя взгляд с администратора на меня. На мне его глаза вдруг задержались, оглядывая так внимательно и так… интимно, словно это был не зрительный контакт, а узнавание на ощупь.
Я неожиданно вспыхнула и отвела взгляд. Татьяна, тем временем, не растерявшись, сказала:
– Артем Сергеевич! Вот, пианистка эта отказывается играть на вашем празднике! Мы ей дали прекрасный рояль…
– Да на нем невозможно играть! – горячо вмешалась я. – Он того гляди рухнет от первого же прикосновения!
– А вы играйте аккуратнее! – огрызнулась администратор.
– Я сам разберусь, – откликнулся мужчина. – Можете быть свободны, Татьяна.
Он говорил это администратору, но смотрел при этом на меня. И его темные глаза завораживающе смеялись, словно вовлекая меня в какую-то тайну на двоих.
– Давайте посмотрим, – предложил он, галантным жестом предлагая мне пройти вперед.
Я направилась к роялю, всей кожей ощущая позади себя его присутствие. Это было так странно… и одновременно волнующе.
– Пожалуйста, – махнула я рукой на рояль и, склонившись над ним, выжала из несчастного инструмента несколько звуков. Рояль неохотно заскрипел в ответ, и от этих надрывных стонов, ничем не напоминающих музыку, я ощутила себя так, словно пытаю несчастный инструмент.