— Да. Ты говорил. И тоже глухо?
— Глухо. Под репортёров маскировались, типа за экологию
борются.
— Угу... И что?
— Они в округе шастали, подходы искали... Причём репортёрами они
оказались самыми настоящими. Вот мы их и отпустили, мало ли, вдруг
заказчики прорежутся? Но пока глухо... Но польза несомненная
есть!
— В том, что наши «доброжелатели» уверенны, что Егор там?
— Да! Заметь письма то тоже через эту часть идут, я потому эту
учебку и выбрал.
— Эхе-хех... Жаль, что нельзя узнать, что и где Егорка... Мигом
спалимся. Стоп, а он случайно не в этой части? А то может, мы сами
себя перехитрили?
— Да нет, — засмеялся начальник СБ. — Я же из дома звоню
регулярно в часть, там Серёга Ремизов рулит, ну да ты ж его знаешь!
И хоть линия защищённая, он по честному рассказывает, как там Егор
служит...
Мужчины довольно засмеялись. А что? Егор в безопасности. Враги в
неведении, а уж найти и разобраться с ними дело времени.
— Я вот что думаю, — Милославский потёр подбородок и задумчиво
поинтересовался: — А если Егор действительно контракт подпишет?
— И что? Для тебя это проблема?
— Смеёшься? Мне контора должна как земля колхозу, сына уж точно
вернут, — засмеялся бывший полковник ГРУ. — Но вот если он сам
захочет? Что тогда делать будем?
— Хм... Толь, а может по мере поступления? В конце концов, это
будет поступок! Чего я от твоего сына ну никак не ожидаю. Мне
кажется, он дни считает до дембеля. Там ведь баб нету, а это такой
аргумент, что никакие золотые горы не перевесят. Да и какие там
могут быть горы? Он за вечер на баб может спустить больше, чем иной
генерал за месяц зашибает...
— Ну, давай выпьем, — улыбающийся Милославский поднял бокал. —
За то чтоб два года быстрее пролетели, и мы наконец-то, нашли того,
кто так сильно хочет умереть!
А у меня появилось «погоняло». Сам виноват: ведь наш разговор с
Рогожиным, тогда — во время боя, кто-то из парней «подслушал». И я
стал Мажором. Хотя почему бы и нет, как это ни странно, но
негативного окраса здесь не присутствует. Даже оттенок некоторого
уважения: я здесь — с ними... Так что пусть будет!
Ведь я уже никогда не стану прежним и не смогу смотреть на жизнь
так же, как раньше. Как там поётся в песне? «И мы убивали, и нас
убивали...» Все! Мы все изменились: уйдя на это проклятое задание
мальчишками — вернулись солдатами... переступив невидимую черту.
Убивая спящих бандитов и теряя боевых товарищей сложно воспринимать
мир, как раньше. А так же стали палачами: запытав насмерть Аслана.
Именно палачами, а не убийцами. Ибо это была кара! Заслуженная
кара!