— Сказал же, все живы, значит живы! А переломы зарастут,
глядишь, умнее станут! — отмёл все возражение капитан. — А вот в
причинах того, что его смогли подрезать, надо разобраться!
— Вот мы и разберёмся! Насколько он виноват! Всё выясним, а там
посмотрим! Конечно, в дисбат я его отправлять не буду, но...
— Ах, ты, сучёнок! — начал заводиться Рогожин. — Вот ты чего
удумал! — встав, упёрся руками в стол и, нависнув над майором,
прошипел: — Это теперь ты будешь решать, что делать и кому за что
отвечать? Хрен тебе! Я сказал: правильно поступил, значит
правильно! И не тебе права качать!
— Я старше по званию и я буду решать...
— Удавлю...
— А ну хватит! — прапорщик вклинился между, сверлящими друг
друга взглядом, офицерами. — Достали! Ты гляди, удумали, письками
мериться! Руслан, ну этот молодой идиот, а ты то куда?
Майор, будучи старше капитана почти на десять лет,
возмутился:
— Степаныч, я вообще-то постарше капитана буду!
А вот Рогожин среагировал весьма странно:
— Степаныч, ты за языком следи!
— И не подумаю, — неожиданно взвился Иванов. — Вы меня достали!
Ты, Руслан, своей скрытностью, а ты, Витюша, своим гонором!
Командовать всё пытаешься, думаешь выслужиться. А вот хрен тебе!
Здесь один командир! А ты или помогай или вали домой...
— Не вам решать! — опять ощетинился Васильев. — У меня своё
начальство! А вот вы голубчики совсем распустились, если
субординацию забыли. Я вообще-то старше вас по званию.
— Видишь, Руслан, — Степаныч покачал головой и присел на краешек
кровати, — всё из-за твоей скрытности! Объяснил бы по-человечески
товарищу майору, — ехидным голосом почти пропел он, — глядишь, он и
не пытался бы главного из себя корчить.
Потом тяжело вздохнув и добавив трагизма в голос, продолжил:
— Ну, вот ты бы сейчас убил бы дурака со злости. А потом что?
Нет, я понимаю, что от трупа бы мы избавились! Но ведь потом бы
люди ходили, спрашивали: «А где майор?». А мы не сном ни духом, ещё
бы в дезертиры записали! Неудобно, как то! Он же не дезертир, а
просто дурак!
— Это ты точно подметил. Дурак и есть! А убить? Это вряд ли,
я-то не дурак!
Майор аж закашлялся, с подозрением смотря на них. И тут Степаныч
вместе с Рогожиным начали смеяться. Васильев сперва дулся, но тоже
начал подхохатывать. Напряжение слегка спало и мужчины уже не
смотрели друг на друга волками.