А взял он: меня, Тунгуса, Марата, Балагура и ещё одного парня,
имени которого уже не помню, а может и не знал... Хотя по поводу
Вовки, Рогожин частенько сокрушался:
— И где были мои уши, когда я вас набирал?
Элитная часть? Нет, ну надо же было так влететь? Учебка! Ещё
одна учебка! И ведь что ещё интересно: Рогожин ни слова не соврал.
Это было элитное учебное заведение. С подобающим уровнем
секретности, письма мы теперь получали распечатанными. И что
интересно, адрес на них был всё тот же, что и раньше. Хотя
находились мы совсем в другом месте. Нас об этом предупредили
сразу, чтоб лишнего не писали. А мне так вообще в жилу! Я ж ракеты
в тайге охраняю, хотя решил на всякий случай написать, что теперь
при штабе бумажки перебираю, а то, как бы папка жалеть меня не
начал! А то мало ли... А так, сынок в безопасности — всё хорошо!
Забегу немного вперёд и скажу о том, что всё время пока я служил,
адрес ни разу не сменился. Ну да у военных это нормальное
явление...
Вы вот, наверное, недоумеваете, что это на меня нашло? Или
думаете, что я записался в мазохисты? Да нет. Просто за прошедшее
время я многое понял и осознал. Вот за вами когда-нибудь ходил
табун охраны? Чтоб чуть ли не свечку держали... в процессе...
Надеюсь, вы понимаете, о чем я? До такого, конечно, не доходило, но
было очень близко и так раздражающе. Естественно хотелось свободы,
и, как правило, постоянные побеги. А стоило хоть на минуты
вырваться из-под опеки, как меня начинало нести. И вот наконец-то,
я сам за себя. Да надо мной командиры, но ведь никто не бегает за
тобой:
— Егор Анатольевич, это нельзя, туда не надо, папа ругаться
будет...
И всё зависит только от меня. Сверну шею, так сам! Но это вряд
ли, я ещё всем покажу, что нахрен мне эта охрана не нужна!!!
Однако, вернёмся к тому, чему собственно мы учились. А готовили
из нас диверсантов: по какой-то новой, ускоренной программе. Ну и
как водится, на нас ставили эксперимент — загнёмся или нет. Хотя
это я, конечно, утрирую: всё было рассчитано до мелочей, вот вроде
сейчас упадёшь и не сможешь встать... но нет — «выходной».
Как мало надо человеку для счастья! Всего лишь выспаться...
Примерно раз в три-четыре дня: нам давали отоспаться. После
стандартных четырёх-пяти часов — нам давалось двенадцать. В первой
учебке: шесть часов было за счастье, но и пахать приходилось меньше
и, казалось бы, что со временем мы должны были привыкнуть спать
меньше, но постоянные нагрузки, как физические, так и моральные —
выжимали всех. Поэтому мы спали как убитые и бывали случаи, когда
Рогожин накидывал часок другой... Но потом снова выжимал из нас все
соки!