Сначала наш посол, Евгений Валерьянович, вместе с очаровательной тонкокостной супругой, которая каждый четверг пририсовывала ему рога с советником или секретарем-референтом, встречали прибывших гостей. Затем обслуживающий персонал разносил затвердевшие канапе с укропом, творожным кремом и атлантическим лососем, которые из этикета принимал каждый, но никто никогда не ел. После этого женщины отделялись от мужчин и отчаянно начинали обсуждать их вредные привычки, педантично снимая белые шелковые перчатки, чтобы поправить одинаковые, будто скопированные друг у друга, прически. Вечера проходили за закрытыми дверями, и это позволяло мне изредка чувствовать себя безбожным злорадствующим масоном или вяленой, как дипломатический протокол, воблой с прогнившей до костей головой. В конце приема приезжие гости получали незамысловатые, однако символичные подарочки в виде матрешек, раскрывающих многослойные принципы большинства переговоров на дипломатическом поприще. Меня укачивало от круговорота сплетен, лихо закрутившегося меж посольств разных государств, ведь я знал и про нетрадиционные наклонности британского посла, и про скудость ума и незнание английского языка главы представительства Украины, и даже про то, что в прошлом году накурившийся марихуаны дипкорпус соседнего государства в составе трёх высокопоставленных государственных деятелей, безудержно используя неприкосновенность, превысил допустимую скорость, сбив насмерть афганскую беженку и двух её детей восьми лет.
Я уставал от русских, подтягиваясь к чистокровным катарцам, которые в своей уникальной непохожести на граждан иных стран умели довольствоваться невинными представлениями. Фаворитом местных развлечений на протяжении многих лет являлись верблюжьи скачки, на которых я впервые оказался зрителем лишь спустя год после переезда в Доху. Я отправился на стадион в Аль-Шахании, чтобы увидеть как роботы-жокеи верхом на одногорбых самках поднимают пустынную пыль с бедуинской земли.
Охровое махровое солнце, давящее на виски, сливалось с утренним рыжим покалывающим песком. Стая породистых скакунов промелькнула лишь за один взмах ресниц арабской девушки, неприступно сидевшей возле меня. В бессмысленно-несуразных попытках заговорить с той, которая мне никогда не ответит, я забыл, что пришел на стадион ради просмотра скачек. Однако спустя пару секунд мне навязчиво напомнили о цели моего пребывания на удушающей жаре: