Когда Родион закончил собирать всё, что ему было нужно – перед ним стояли четыре тяжёлых мешка. Он связал мешки верёвкой по два, надел зимний тулуп поверх кафтана, чтобы верёвки не давили на плечи, поставил мешки на стол и стал перебрасывать их через плечо.
Но тут вдруг, когда он уже собирался уходить, новая, неожиданная мысль пришла в голову Родиону. Ведь никто не знает, что тут произошло. На дворе ночь, дом стоит на отшибе, никто ничего не видел и не слышал. Прасковья жила одна, поэтому её тоже никто не хватится раньше утра следующего дня.
«Положим, – размышлял Родион – могут и решить, что тать в дом забрался. Всё добро я с собой унесу, поэтому может и за разбой сойти. А кто ограбил – ищи его свищи. Но тогда, откуда же взялся тут этот мужик, полюбовник моей неверной жёнушки? И кто он такой вообще? Что-то я его раньше никогда не видел. Не наш он, стало быть, не деревенский. А что если…»
И тут Родиона осенило – а что если все решат, что убитый им полюбовник жены – это и есть он сам, Родион? Мужик был одного с ним роста, одного телосложения и примерно одного возраста. А обнажённым Родиона – кроме жены никто и не видел, а потому сказать ничего не смогут.
«Только лицо у него другое. Если бы не лицо – мог бы и за меня сойти» – подумалось Родиону.
Решение пришло мгновенно. Он снова схватил топор, и отрубил полюбовнику Натальи голову. Отрубив, он бросил голову на пол, чтобы стекла кровь, и стал искать, во что её можно положить. Мешков в доме не было, и он снова вышел и направился к сараю. В сарае он обнаружил два крепких холщовых мешка. Это было очень кстати – он не хотел, чтобы с головы капала кровь.
Вернувшись в дом, Родион положил один мешок в другой, взял ковш, зачерпнул воды, попил, зачерпнул ещё воды – и обмыл всё ещё лежавшую на полу голову. Потом он запихнул один мешок в другой – а внутрь положил голову.
После этого, Родион снова взгромоздил на стол четыре мешка, которые собрал – и перекинул себе по два через плечо, заткнул за пояс топор, взял мешок с головой, надел мурмолку – и вышел из дома. Во дворе он взял прислонённый к стене заступ – и под покровом ночи двинулся к лесу.
Идя к лесу, Родион мысленно благодарил своего отца за то, что тот построил дом для сына на краю деревни, и что ему не пришлось идти мимо других домов. Однако как бы там ни было – поле он всё равно постарался миновать как можно быстрее, и наконец – подошёл к лесной опушке.