Каждый день, по заведённому упырями порядку, народ унылой вереницей с безысходным видом тянулся на экзекуцию. Выходя от Виктора Сергеевича, они шли к Асмодею Владленовичу на промывку мозгов и выкачивание жизненной энергии, и так по кругу, час за часом, день за днём. Жизненные соки вытекали из нас, как бензин их пробитого бензобака. Ну что делать, как говорится – лес рубят щепки летят. К тому же генерал Упырёв был большой мастак красного патриотического словца.
*****
В перечне добрых дел генерала Упырёва, которые он выполнял чужими руками, однажды мне попалось очень странное поручение, которое никак не вязалось с моим представлением о его сиятельстве. Однажды мне позвонила его секретутка и замогильным, испуганным голосом сообщила, что Виктор Сергеевич через полчаса ждёт меня у себя на аудиенции.
В назначенное время я открыл двери его монументального кабинета-дворца и сделал шаг в полутёмный, как склеп, огромный тронный зал, потонув в персидском ковре ручной работы с эмблемой нашей компании, почему-то с этого ракурса напомнившей мне пентаграмму.
– Садись, пиши, – сказал генерал без прелюдий, – на вот, листок. Пиши – батюшка Николай. Телефон +79777777777. Записал? Всё. Созвонись с ним, сделаешь всё, что ему надо. Свободен. Урод, – это я уже слышал вслед, как выстрел в спину.
На следующий день, я позвонил по указанному телефону с девятью семёрками. На другом конце провода меня действительно ждал некий батюшка Николай. В тот момент, после нашего первого с ним разговора, я подумал, что Упырёв таким вот экстравагантным образом решил позаботиться о собственной душонке, так как речь в нашей беседе со святым отцом шла о восстановлении церкви где-то в глубокой, Богом заброшенной глуши на краю области. Ну и восстановлении в манере Виктора Сергеевича, естественно, конечно чужими, а точнее моими руками, чему я был нисколечко не удивлён. Ехать надо было далеко, на другой конец губернии. Там, в районном центре, мы и договорились встретиться с батюшкой Николаем…
Эпизод 2.
Дорога в обитель.
В назначенный день я выехал засветло. Дорога была не из приятных – далеко, муторно, по разбитым полуасфальтовым и грейдерным трассам, вздымающимся волнами. На ней я чуть не растерял колеса и выхлопную трубу, кочки превратили мою пятую точку в отбивную. Я прибыл в посёлок Октябрьский и подъехал к местному приходу. Поселковый храм был добротный, светился белизной и сусальным золотом, внутри него было ухожено, аккуратные клумбы на территории переливались зеленью, прекрасными благоухающими цветами и хвойными растениями. Видно, что церковь была постройки прошлого века, но поддерживалась с такой любовью, которая присуща только деревенским жителям, во все годы, даже при советской власти, сохранявших истинную веру. Я припарковался у приходских ворот, перекрестился и зашёл во двор. Через какое-то время из административного здания, что было поодаль, вышел высокий мускулистый человек в чёрной рясе, с небольшой аккуратной бородой, короткой стрижкой, смуглым скуластым мужественным лицом и голубыми глазами. Батюшка был внешне худощавым, но под рясой явно бугрились мышцы. Шёл он ко мне ровной, прямой офицерской походкой, а на лице отца Николая сияла открытая, добрая улыбка. Он по-простому протянул мне руку: