***
Тетя Таня взяла Берестова за руку и отвела в маленькую комнату за печкой. Там стояла металлическая кровать с круглыми блестящими шарами на спинке. Она взбила руками накрахмаленные подушки – Берестова тронули эти приготовления к его приезду. Он слегка отодвинул рукой кружевную занавеску. Вдали виднелся лес, а над – ним полная луна.
– Ты, сынок, утром вставай, когда хочешь. Я завтра – не так рано. Устала. Работала в огороде. Как проснешься, поешь, если нужна буду, не стесняйся.
Тетя Таня была благодарна ему – он не раз посылал ей деньги уже после смерти матери. Благодаря ему она провела газ и отремонтировала дом. А еще он помог ее дочери переехать в Москву, получить образование и достойную работу, такую, что дочь стала много ездить за границу – от того ее не покидало чувство неловкости, словно она у него в неоплаченном долгу. Но Берестова все это совсем не волновало. Все это для него было такой ничтожной мелочью, что об этом он даже и не думал.
***
Ранним утром Берестов встал с кровати, оделся и вышел на улицу. Сначала шел по пустой дороге, жадно вдыхая свежий прохладный лесной воздух. С двух сторон возвышались сосны. Потом он сошел с дороги в лес, разулся и ступил босыми ступнями на мягкий травяной ковер. Земля была еще теплая, несмотря на прохладу утренней росы.
Так он стоял минуты две, словно желая пустить корни в землю и врасти в нее, как дерево, а затем обулся.
За тенью деревьев виднелись облезлые железные надгробия и кресты. Это было тихое деревенское кладбище. Где-то вдалеке куковала кукушка. Дятел бился клювом о кору. Берестов шел по широкой дорожке, отделяющей темно-зеленый хвойный лес от мира мертвых, слегка освещенного теплыми лучами утреннего солнца.
Калитки кое-где покосились, могилы заросли сорняками. Многие покойные не оставили после себя родственников, чтобы ухаживать за местом. А у кого-то они были, но уже давно не возвращались в деревню.
Берестов за годы жизни в Европе так отвык от православных кладбищ, что все теперь казалось ему странным, но в то же время и родным, умиротворяющим. Он рассматривал фотографии и находил тех, кого помнил, но многих и не знал. С черно-белых снимков улыбаясь или сосредоточив серьезный взгляд, смотрели разные люди.
Тетя Маша умерла в возрасте семидесяти трех лет – на фото – темноволосая женщина в меховой шапке. Берестов помнил эту соседку с детства – прибегал к ней утром за парным молоком. У бабушки коровы не было, а тетя Маша еще и угощала печеньем, которое покупала "с машин", когда в деревню привозили разные товары из города и устраивали ярмарки.