Политик закрыл себя руками, боясь, как бы его не побили.
– Меня заставили!
– Кто? Назови имя!
– Назови имя! Кто? Скажи нам!
– Назови по-хорошему, – произнес трансгендер. – Иначе философ сейчас внесет поправку в наш устав: «Любого, кто отступится от клятвы верности гедоническому ордену “Греческий сувенир”, ждет казнь».
– Философ… – повелительно потребовал трансгендер.
– Я записал…
– Ну что? Политик, говори! Кто тебе нас заказал?
И трое встали в круг позора и казни, обрамляя ссутулившееся тело политика.
– Трансгендер, – в отчаянии начал политик. – Ты же умный, ты все понимаешь…
– Допустим. Расскажи нам, кто ты есть на самом деле. Бежать тебе некуда – тебя бросили свои же подыхать в этом дерьме вместе с нами. Один – телесно красивый. Эталон красоты. Другой – величайший композитор тяжелой музыки. – И на этих словах музыкант встрепенулся. – Да, да, я узнал тебя, музыкант! Ты знаменит своей музыкой «Вечерний ноктюрн»! Я слушал его очень часто… Дальше. Третий – философ. Философ как футурист, как мыслитель будущего! No-no FUTURE! NO FUTURE! Черт побери, как же актуален «SEX PISTOLS»! – горячо воскликнул трансгендер.
– То есть все три среза общества, которые отвечают за тело, душу, общество в целом – должны быть уничтожены?
– Я этого не говорил… – со стыдом в голосе выдавил из себя политик.
Музыкант не выдержал:
– Мужики, надо искать выход. Родненькие, у меня гастроли! Меня ребята из группы не поймут!
– И величайшее искусство живописи тоже должно быть уничтожено? Вы там все с ума посходили, что ли? – зло спросил трансгендер.
– Какой тяжелый разговор! – Философ не выдержал. – Какой тяжелый разговор! Я сойду с ума!
– Прекрати скулить, философ! – остановил его трансгендер.
– Это что же? Мужики, мы должны жить в клетке? – пораженный собственным открытием, проговорил музыкант. – Я в жизни никогда не жил в клетке! Никогда! Слышите! Никогда! Я всегда был свободен! И душой и телом! Я – свободный художник! Я – свободный музыкант!
– Кому это интересно? – сдержанно проговорил трансгендер. – Сейчас нигде и ни у кого нет никаких прав!
– Не-ет! Не-ет! Так не пойдет! Так не пойдет! Я так не играю! – агрессивно заключил музыкант.
– Да подожди ты, музыкант… Дай подумать, – сказал трансгендер.
Он сидел и думал, понимал, что от музыканта толку мало – его первого и единственного нужно отсюда выкинуть. Только мешает. И… И у него, возможно, есть будущее. Парадокс?